доступа к его драгоценным историческим архивам. Не тогда, пока я был просто местным писакой. Но, поскольку мы теперь официальные представители уважаемой местной газеты…

— Значит, там будет церковь? — спросила Лайя, её сияющее личико внезапно омрачилось. Она наконец-то прекратила улыбаться. — Не люблю церквей. Они меня пугают.

— Если ты хочешь сообщать новости, — произнёс я торжественно, — тебе нужно идти туда, где есть новости. Или, в этом случае, где новости были.

По пути к церкви я вывалил на Лайю то, что уже раскопал. Ряд историй в местной прессе, о том самом районе с дурной славой — Пустошах. Истории восемнадцатого века, про пьянство, распущенность и уличное хулиганство. Ничего, хоть немного сверхъестественного или фантастического. Просто… предупреждения благонравным мужчинам избегать скверных женщин Пустошей.

Церковь Святого Лаврентия в основном была массивной норманнской постройки с более поздними готическими вкраплениями и горсткой каменных горгулий над желобами, показывающих миру свои голые каменные задницы. Церковь окружало старинное кладбище, настолько забитое вечно отдыхающими, что для новоприбывших не оставалось места. Камни, кресты и монументы так тесно прижимались друг к другу, что между ними с трудом можно было протиснуться. Полевые цветы в изобилии цвели там, где их не душили сорняки. Я пошёл впереди по узкой гравийной дорожке с Лайей, плетущейся сзади и мятежно хмурящейся.

Я не видел никаких проблем. Солнце ярко светило и, когда мы вошли на кладбище, оно выглядело открытым и светлым. Довольно приятная обстановка, в которой можно провести вечность. Мне всегда нравились кладбища. Всегда подходящее место, чтобы пойти выпить поздно вечером, с несколькими закадычными друзьями. Заведомо безопасное в том отношении, что, чёрт побери, никто не завалится, чтобы помешать вам.

Священник резко появился среди надгробий и суетливо поспешил нам навстречу. Оливер Маркхэм должно быть, приближался к концу своего восьмого десятка, но у него всё ещё оставались огромная копна седых волос и седая щетинистая борода. Это придавало ему вид ветхозаветного пророка, немного подпорченный его весёлой улыбкой и рассеянными глазами. Достаточно приятный вид, типа „рассеянный и с приветом“. Он срезал путь через последние сорняки и ступил на гравийную дорожку. Он помнил наши прежние встречи, но ему следовало напомнить моё имя. И он так засуетился при встрече с Лайей, что у ней полностью улетучилось нежелание здесь находиться. Он подошёл пожать мою руку и только тогда понял, что всё ещё держит совок, который недавно использовал при прополке. Он небрежно отбросил совок подальше и посчитал своим долгом подарить мне доброе, сердечное рукопожатие. И более осторожное — Лайе.

— Что ж, что ж, мистер Джейсон Грант, — наконец произнёс он. — Снова здесь! Да, да… Местные архивы, не так ли? Я рад, что кто-то проявил к ним интерес. Все они хранятся в церковном подвале. Поскольку никому больше не нужны. Я храню надежду, что местное историческое общество заберёт эти проклятые вещи из моих рук и потратит свои деньги, чтобы хранить их надлежащим образом. Как видите, у меня нет бюджета! Нет, нет… Простите, что мне приходилось прогонять вас прежде, мистер… Грант! Да! Но я должен был увериться, что вы подходящий человек. Архивные записи очень старые, очень ценные… и очень хрупкие. Поэтому, мне следует быть осторожным с теми, кто приходит увидеть их. О да! Видите ли, пока они в церкви, они на моём попечении…

И всё-таки, пока он это говорил, то, казалось, с трудом замечал меня. Его взгляд ускользал к Лайе. Что, конечно, это было вполне естественно, она была намного симпатичнее меня, но всё же…

Священник наконец перестал говорить, вскоре после того, как израсходовал весь запас тем для разговора и извлёк на свет большое кольцо со старомодными ключами, огромными массивными металлическими штуками. Он тщательно перебирал их, бодро бормоча себе под нос, пока наконец не выделил один определённый ключ и не вручил его мне. Шлёпнув эту увесистую штуку в мою ладонь с достаточной силой, чтобы заставить меня поморщиться.

— Ну вот, пожалуйста! — довольно сказал он. — Всё ваше! Я оставлю это вам, если не возражаете. Вся эта пыль в подвале ужасно влияет на мои пазухи. И я должен делать работу… работу, которую нужно сделать… Куда я задевал свой совок?

Подвал под церковью оказался сырым и мрачным местом без окон и только одной голой лампочкой, раздвигающей мрачные тени. Все четыре стены закрывали полки, наглухо забитые старыми книгами и папками с ещё более старыми документами. Некоторые папки были подписаны или датированы, большинство не было. Ещё больше книг валялось грудами на каменном полу. Пыль и паутина куда ни глянь подсказывали, что прошло некоторое время с тех пор, как здесь бывал хоть кто-то. Лайе не нравились ни вид, ни ощущение этого места и я её не винил. Такое огромное количество истории в одном месте влияет просто угнетающе.

Нам потребовались часы, чтобы найти нужные тома городской истории, подписанные обычным почерком, в ряду громадных книг, переплетённых в кожу. Мы с Лайей взгромоздили их на единственный пюпитр, а потом я уселся на единственный стул (как старший в команде) и погрузился в эти фолианты. С Лайей, стоящей прямо за мной, смотрящей мне через плечо и немного раздражавшейся, когда я прочитывал страницу недостаточно быстро для неё. Я упорно пробивался через старые записи, делая заметки по необходимости. Через некоторое время Лайя начала нервничать.

— Если кто-то действительно постарался удалить сведения о Пустых Женщинах из Сети, почему они не уничтожили и эти старые архивы?

— Потому что это могло привлечь к ним внимание? — предположил я, уставившись на рукописные страницы. Мои глаза болели. — Любая атака на местные записи могла бы заставить людей подумать, что в них было что-то важное… Отлично, вот оно. Целая серия происшествий в городе, с конца семнадцатого века. Записи о неких распущенных женщинах с Пустошей, охотящихся на несчастных юношей. Отбирающих их невинность и ценности, а иногда отправляя их домой только с тем, что на них надето. Это и есть источник легенды! Эти ужасные хищные женщины из Пустошей. Пустые Женщины!

— Ну, хорошо, — сказала Лайя. — Но нет ли чего поновее? Вы знаете, что миссис Уэлш всегда хочет связывать истории с современной обстановкой и людьми. Сделать их более доступными для сегодняшнего читателя.

Чтобы угодить ей (и потому что она была права, Редактор