мучениями, от человека имело разве что внешность.

В порыве праведного гнева я подскочил к Беле и рубанул его саблей по туловищу. Затем ее же острием ткнул в живот графу, легко прорывая его черный балахон.

Безбожник в ответ на это лишь оглянулся на меня. С выражением… укоризненным каким-то. Как будто на детскую шалость взирал, а не на человека, принесшего ему смерть.

Смотрел на меня так Бела пару мгновений. После чего повалился на пол, в одеянии своем став похожим на куль тряпья. Рухнул, из последних сил сжимая рукоять меча. Не выпуская из рук.

Такое вот трогательное и драматичное зрелище. Герой рыцарского романа, ни дать ни взять!

14

— И это все? — вопрошал Драган, не скрывая разочарования.

Что до меня, то я может и не разочаровался. Но уж точно был удивлен. И даже чувствовал себя обманутым… в некотором смысле. Не мог поверить, что грозного тирана и чародея, загубившего большую часть подвластной страны, а остатки державшего в страхе больше века, удалось убить так легко. Раз, два и все.

Да и не вязалась как-то столь бесславная гибель Белы с его даром бессмертия. Или этот дар предохранял только от старости, а от убийства — нет?

Не мог поверить… и правильно сделал. Потому что внезапно труп графа зашевелился. Начал приподниматься осторожно так с пола, по-старчески опираясь на меч как на трость. И натужно кашляя. Раз за разом грудь Белы под черным балахоном содрогалась от этого жуткого кашля.

Наконец граф выпрямился во весь рост, и кашель сменился смехом — резким, как воронье карканье.

— Жалкие смертные, — проговорил Безбожник, отсмеявшись, — неужели вы думаете, что я бы столько протянул, если б каждый босяк мог меня своей железкой пырнуть? Кишки выпустить?

Лично я не знал, что и думать. Действовал давеча по велению чувств, а не разума. Молчал и Драган — растеряно. Тогда как граф продолжал.

— Это все Кристалл Душ, — он похлопал по рукояти… точнее, по неведомому мне драгоценному камню, ее украшавшему, — подарок моего хозяина. Как и меч. С помощью меча я поглощаю души смертных и перегоняю в Кристалл. А Кристалл позволяет мне питаться силой их душ… не стареть, не умирать. И одновременно управлять ими. Изменять их, покоряя своей воле. Заставляя служить уже мне.

Да-а-а! Зря я принял этот камушек за бесполезную побрякушку.

— Так вот откуда взялись стриги и упыри, — пробормотал Драган. Теперь и он догадался, надо же!

— Ну, если дело только в мече и Кристалле, — сказал я, обращаясь к графу, — тогда готовься с ними расстаться.

И с этими словами вскинул саблю, которую не успел вернуть в ножны. Примеру моему последовал и Драган — воодушевило его мое предложение. Как воодушевляет всякая идея, которую легко понять. И, как кажется, воплотить в жизнь.

Действительно, почему нет? Нас двое, и кое-чему в ополчении мы все-таки научились. Во всяком случае, тоже не для украшения оружие таскали. А Бела… будь он хоть мастером меча, с двумя противниками вряд ли справится.

Так думал я. И Драган, вероятно, тоже. Потому что забыли мы оба кое о чем. Тогда как Бела Безбожник не преминул напомнить.

— Убей их! — рявкнул он, наставляя клинок на высушенный труп Шандора Гайду.

Тот рывком поднялся на ноги, подхватывая выпавшую из руки саблю. И по-прежнему мертвый, с жутким пустым взглядом, но обретший способность двигаться, шагнул к нам, преграждая путь к графу.

Напарник мой, впрочем, на сей раз не растерялся.

— Этого я беру на себя, — сказал он, на ходу отбивая первую же атаку Гайду под звон скрестившихся сабель. — А ты займись графом.

Экий халявщик, подумал еще я, но спорить не стал — некогда. Сделал выпад… который Бела без труда отбил, орудуя своим двуручным мечом с завидной, даже раздражающей легкостью. Словно шпагой какой.

Зато мне было нелегко. В то мгновение, когда клинки наши столкнулись, у меня ощущение было — будто я по стене ударил. Причем стена эта двигалась.

Последующие мои атаки заканчивались примерно так же. Я пытался достать Белу саблей. Безбожник отбивал. Но и сам до поры не мог дотянуться до меня мечом. Мы кружили на небольшом пятачке посреди комнаты, обмениваясь выпадами и блоками.

Звенела сталь. И силы мало-помалу оставляли меня. То ли под ударами меча графа, то ли волшба его на меня действовала. Трудно было сказать. Не говоря уж о том, что в бою вообще-то раздумывать некогда.

А вот Белу, похоже, наш поединок нисколько не утомлял. Он продолжал размахивать тяжелым мечом все так же шустро, все так же бодро и ловко. Играючи отражая любую атаку.

И сколько я так продержусь? С каждым новым столкновением наших клинков я понимал: едва ли долго.

Не лучше обстояли дела и у Драгана. Не намного лучше, по крайней мере — как мне удавалось заметить краем глаза.

Сначала моему напарнику, казалось бы, улыбнулась удача. Он смог ловким выпадом ткнуть Гайду саблей в живот. Но тот, не будем забывать, был уже мертв, так что не повел и бровью. Зато Драгану пришлось срочно выдергивать оружие из живота противника, чтобы отбить уже его удар.

Вот рыжему снова повезло. Метнувшись в бок и от души рубанув, он отсек руку Гайду — ту, что сжимала саблю. Вот только почти сразу приятель мой был вынужден снова обороняться. В другой руке нашего павшего командира блеснул кинжал, которым Гайду едва не ткнул Драгана в грудь.

Мало того! Отрубленная рука тоже не спешила выходить из игры. Продолжая сжимать пальцами рукоять сабли, она трепыхалась на полу, словно выброшенная на берег рыба. И тоже норовила достать Драгана. Хотя бы по ногам рубануть или ткнуть в сапог.

Что было дальше, я не видел. Потому что отвлекался на злоключенья напарника, как оказалось, зря. Противник-то мой времени даром не терял. И утомленностью моей вкупе с недостатком внимания воспользовался с блеском.

Очередную атаку меча Белы я, правда, смог встретить ответным выпадом. Но удар вышел настолько сильным, что сабля вылетела из моей уставшей, уже начавшей болеть руки. И отлетев на несколько шагов, со звоном упала на каменные плиты пола.

Да что там сабля! Меня самого отбросило на шаг. И не устояв на ногах, я рухнул на пол. Ушибся, естественно. Понимая, что ушиб этот будет наименьшей из моих неприятностей.

Бела торжествующе расхохотался, шагнув ко мне и занося меч над головой на манер дубины. Готовясь покончить со мной одним ударом.

— Радуйся, парень, — заявил он, — твоя душа… как и тело, мне без надобности. Ты противник достойный… такого в упыря превращать, что красотку в лохмотья рядить. Так что я тебя просто убью. Можешь помолиться напоследок… тому, в кого ты там веришь. Все равно… я-то знаю… ждет тебя только Тьма!

Внезапно мое ухо