акул причал ища,
вспомнили, что не было церквей в Бассоре.
А с неба ухмылялось блаженное лицо царя Алексей Михалыча.
«В тумаке фонари тяжелы и неярки…»
В тумаке фонари тяжелы и неярки.
Как душу уберечь от томной мокроты?…
И вечер звезды выбросил в Гайд-паркс
из «Общества презренья бедноты».
Напудренный парик в Вестминстерском аббатстве
на шторах хартий золотых пустынь, –
Аббат о кознях лунных мастурбаций
читает внятно мерную латынь.
Расскажут мясники туманной кровью с крыш, как
в воловьих шкурах индульгенцию таят.
И над парламентом алжирская мартышка
кривлялась, как ирландский депутат.
И каждый кэб кричит аббату: «Ав-ва»,
и шепчет брань молитвою бичей,
и желтогрязная и мутная канава
качала ватных королевских голубей.
Какой квартал игрушечный мне снился?
Какой удел таинственный мне дан?
И вот аббат звездой перекрестился,
принявши Темзу за Иордан.
Афанасий Фет
«Амур – начальник Гименея…»
Добрейший Павел Николаевич!
Амур начальник Гименея,
А Гименей без водки пас,
Вот отчего я не краснея.
Решаюсь беспокоить Вас.
Податель сей бежит к Гимену,
А Вы Амур! уж так и быть
Велите за простую цену
Покрепче водку отпустить.
Вам труд не будет безвозмездный,
О нет! котлеты посочней
У них тебе Амур уездный
Подаст наш повар Гименей.
И тараитасик Ваш походный
Узнав по тысячи примет,
Вот он заступник всенародный,
Воскликнет Афанасий Фет.