Приближающийся Новый год совершенно ничего не менял в отношениях Эды и Серкана. Все то же постоянное противостояние и вызовы, которые они кидали друг другу. Но как два магнита, отдаляясь, они тут же начинали стремиться обратно с бешеной скоростью взаимного притяжения. Сердце Эды не могло с этим смириться, как только она его видела, все тут же уходило на второй план. Волна нежности снова накатывала на ее душу, сердце сжималось, и она снова думала только об одном, что он самый близкий и родной человек и ничто и никто не в силах этого изменить.

«Почему в наших отношениях все так сложно? Почему мы не можем просто радоваться жизни вместе? Почему мы ссоримся на пустом месте и заставляем страдать друг друга?» — все эти вопросы проносились в голове девушки, пока она медленно шла по улице, кутаясь в теплую куртку под холодными порывами ветра.

Было уже довольно поздно, Эда задержалась на работе, но ей захотелось прогуляться по улицам. Возникло непреодолимое желание проветрить голову, подставить лицо под этот холодный зимний ветер в надежде, что он разгонит грустные мысли. Эда улыбнулась, вспоминая прекрасные моменты, которые они пережили вместе с Серканом, когда притворялись возлюбленными после заключения договора. В какой момент она перестала притворяться и поняла, что действительно влюблена? А Серкан? Он тоже любит ее. Эда была уверена в этом. Но почему же тогда они просто не могут быть счастливы вместе?

Пока шла, она не заметила черный тонированный джип, который уже некоторое время следовал за ней. Только когда чьи-то руки грубо схватили ее, Эда резко очнулась от своих мыслей. Но, не успев ничего понять, обмякла в руках похитителя, который сунул ей в нос резко пахнущую тряпку. Эфир подействовал моментально, и девушка потеряла сознание.

***

Эда медленно приходила в себя. Было жарко, она ощущала какую-то странную духоту и мерное покачивание. Еще находясь в полудреме, она медленно приоткрыла глаза и резко села, с ужасом озираясь по сторонам.

Где она?

Девушка полулежала на мягких разноцветных ярких подушках в странном тесном, но красиво оформленном месте, похожем на внутренность старинных паланкинов. И самое странное в этом было то, что он определенно двигался. Окошки были затянуты дорогими алыми шелковыми занавесками, сквозь которые проникал яркий солнечный свет. Эда непроизвольно потянулась к одному из них, отодвигая богатую ткань, чтобы выглянуть наружу. С удивлением и ужасом она увидела город, по которому шествовала их небольшая процессия, но это был не современный город, а старинный. Не было ни машин, ни высоток, ни неоновых огней на вывесках магазинов. Стамбул выглядел как на рисунках из учебника по истории, которые так любила разглядывать Эда в школе. Она поняла, что действительно находится в паланкине, который несли рабы на своих плечах. Впереди ехал небольшой отряд вооруженных всадников в длинных плащах, такой же отряд двигался в арьергарде.

Эда взволнованно отпрянула. Мысли заметались в голове, как потревоженные птицы. И только теперь она заметила, что на ней самой узорчатый зеленый с золотом кафтан, надетый на тончайшие шелковые штаны и рубаху, ласкавшие нежную кожу.

«Что это? Я сплю? Если я сплю, то почему все выглядит так реально?»

Поддавшись непреодолимому желанию, она вновь выглянула и на этот раз увидела богато одетого всадника, который приблизился к поршезу, заметив ее передвижения в нем. Одетый в вишнево-красный суданский плащ и шитый золотом тюрбан, который ослепительно сверкал в лучах солнца всякий раз, когда он выпрямлялся в седле или поворачивал голову.

— Вижу, вы пришли в себя, — проговорил он, увидев, что Эда смотрит на него расширенными от изумления глазами. — Скоро уже мы будем во дворце Топкапы.

— Что происходит? Я ничего не понимаю? — девушка набралась смелости, чтобы вступить с этим человеком в дискуссию. — И кто вы такой?

Всадник насмешливо улыбнулся.

— Спрячьте свое прекрасное лицо, оно предназначено для глаз одного лишь султана.

— Что вы хотите этим сказать? — Эда разволновалась еще больше. Все происходящее казалось ей фантазией или дурным сном, но вполне реальные ощущения говорили об обратном. Она даже ущипнула себя за руку, чтобы понять, почувствует ли она боль.

— Вы входите в число подарков нашему владыке султану Селиму от крымского хана, моя дорогая. Один из самых прекрасных подарков, поэтому с вами так хорошо обращаются. Благодарите свою волшебную красоту и высокое происхождение за это.

Всадник, ничего больше не ответив ей, отвернулся и поехал прочь. А Эда осталась сидеть, пытаясь осмыслить происходящее и подсматривая в щелочку между занавесками, силясь понять, что ей делать дальше. Девушку затрясло как в лихорадке, ладони и стопы стали холодными как лед, несмотря на жару, а по телу побежали струйки липкого пота.

Процессия остановилась и Эда увидела, что они находятся перед дворцом. Он выглядел абсолютно так же, как и в ее времени, неизменный и величественный, только люди, одетые в старинные одежды, повозки, лошади и всадники напоминали ей, что она находится либо в прошлом, либо в сказке, ставшей явью. Черная пасть массивных ворот, способных выдержать любой штурм, будто бы проглатывала людей и животных.

Для Эды были приготовлены отдельные покои, богатство которых говорило о ее несомненной ценности. Стоявший в середине комнаты столик ломился от всевозможных угощений, экзотических фруктов, сладостей и напитков. Полы были устланы красивейшими коврами, а постель в углу комнаты накрыта расписным атласным покрывалом.

Ей был оказан прекрасный прием во дворце. В хаммаме гарема было уже все готово. Над сине-зеленым мозаичным полом клубился горячий пар, в котором суетились служанки и молоденькие евнухи. Тщательно вымыв Эду, служанки уложили ее на скамью и сделали расслабляющий массаж.

Но изысканные благовония и приторно пахнущие притирания, которыми они умастили тело, чтобы снять дорожную усталость, настойчиво напоминали ей об ужасе ее нынешнего положения — узницы в гареме жестокого государя.

— Мне страшно. Я не хочу тут оставаться. Пусть этот сон закончится, — повторяла Эда, и голос ее дрожал, точно у испуганного ребенка.

Эда сжала виски руками, пытаясь унять сильнейшую стреляющую боль, пронзившую голову, ее глаза наполнились слезами.

Служанка по имени Фатима, которую приставили к новой