думаю, — рассмеялась я. — Она создана, чтобы заставить проползти на животе под дверью. За дверью ты в безопасности.
— Откуда ты знаешь? — он уставился на меня.
— Способность довеять моим мозгам в головоломках? — спросила я, вставая и стряхивая с себя воду. Это все еще было странно делать.
— Два, — сказал он.
— Желание получить третью книгу твоей трилогии? — спросила я.
— Пять! — сказал он так быстро, что я едва успела закончить вопрос.
— Тогда я увижу, как Великий Скуврель ползет на животе передо мной, — пошутила я.
Его взгляд показал, что шутку он не оценил, но он лег на песок и прополз ко мне.
— Кошмарик, — напряженно сказал он, вставая на другой стороне. — Мы не будем это обсуждать.
Я рассмеялась.
— Если хочешь моего молчания, Валет, заключи сделку.
Его хмурый вид был бесценным.
— Что ты хочешь от меня, жестокий Кошмарик?
— Право прочесть твои истории и отредактировать части обо мне.
Он надулся.
— Великим творцам не нужна критика.
— Тогда этот великий артист услышит, как я рассказываю историю о том, как он полз на животе ради последней книги в серии, которую он читал, — сухо сказала я.
— Ладно, — прошипел он.
Но я видела, что он не злился. Его глаза восторженно сияли, пока мы шли по дому бывшего Убийцы родни к шкафу с книгами.
— Где-то тут, — бодро сказал он и повернулся ко мне с улыбкой. — Хочешь напоследок ощутить магию, Кошмарик?
— Уверена, ты дал мне это, когда мы проснулись в руках друг друга этим утром, — отметила я, и хоть от моего комплимента его глаза сияли радостью, он все еще ждал. — Конечно, хочу.
Он щелкнул пальцами, и книжный шкаф, Скуврель и я тут же перенеслись в место, которое я знала — в глаз большой статуи, где Скуврель хранил книги и свое «искусство».
— Как ты… — спросила я, но он прижал палец к моим губам.
— Пусть это будет последнее ощущение Фейвальда, Кошмарик. Последнее напоминание о том, что мы потеряли, тем, что мы приобрели.
— Мы отсюда не выберемся, — возразила я. — Ты уже не можешь летать…
— В статуе есть лестница. За гобеленом. Я не говорил? — невинно спросил он.
Я открыла рот, чтобы возмутиться, но он перебил меня обжигающим поцелуем.
— Тут я буду писать «Истории Фейвальда», тут я сделал тебе ту достойную наград картину, — глаза Скувреля хитро блестели. — Желание помочь мне создать лучшее произведение искусства?
— Пять, — улыбнулась я.
— Хорошо. Я всегда считал детей маленьким чудом. Посмотрим, сможем ли мы превзойти тех, которых создали люди.
Мой рот раскрылся от шока, он использовал шанс прижаться к моим губам своими.
Но он был прав, его дети будут красивее, озорнее и умнее, чем я могла представить. Я не могла дождаться встречи с этими детьми.