Ольга Коврова Особый ребенок

Эта история случилась по человеческим меркам недавно, а по собачьим – полжизни назад. Одним неласковым декабрьским днем, когда, казалось, пар от дыхания замерзал в воздухе, а ветер щипал руки через теплые варежки, в жизнь нашей семьи вошло лохматое чудо…

Кажется, у нас будет пополнение

Я люблю зиму. Время замирает, все успокаивается. Никакой спешки, суеты. Вокруг, куда ни глянь, белое ровное покрывало. Чем холоднее на улице, тем приятнее дома с любимой книжкой и теплым пледом.

По этой же причине моя мама зиму недолюбливает. Дело в том, что она кормит брошенных собак. Ну, знаете, люди навезут летом на дачи животных, потом по осени уезжают, а их оставляют. И хорошо, если непривязанных. А ведь они живые. Осенью еще куда ни шло, мышку-полевку отыскать, птицу какую. А зимой? Когда мороз жмет за тридцать, да с ветром. Куда им деваться? Разве они виноваты, что их бросили? Вот мама и кормит их – летом ли, зимой. Стая ее знает, и она их различает – тот Семён, эта Кукла, та Гулька… Ну, а если щенки у кого появятся… Что ж, и этим молока теплого достанется, не бросать же малышей.

В тот год Чернушка принесла потомство в конце ноября. Ей устроили лежанку под баком, набросали тряпок, загородили досками. Ноябрь у нас уже почти зима, до минус сорока бывает. Но щенки выжили и скоро стали вылезать из логова, особенно когда чуяли запах молока и курицы. Мама приезжала кормить их рано, но и в неверном свете зимнего утра все больше обращала внимание на одного из щенков.

– Ты понимаешь, – говорила она потом – Странный какой-то. На бизончика похож. Грудь широкая, а задняя часть маленькая совсем, как будто неразвитая. Сам не выходит. Я его впотьмах рукой нашарю, вытащу, покормлю, обратно подтолкну. А он идет и пошатывается как-то. Надо съездить днем посмотреть.

Признаюсь, я была против. «Посмотреть» – если со щенком что-то не так – значит, взять домой. А у нас уже есть собака. Куда еще одного? Уживутся ли? А если Филька будет ревновать к маленькому? А это совсем ни к чему – пес немолодой, зачем ему лишние переживания? Да и вдруг щенок болен? Что с ним тогда делать?

Но все это я объясняла уже Филиппу, потому что мама, прихватив в помощники племянника, в это время уже мчалась к «бизончику».

Знакомство

Я смотрю на маленький черный комок, копошащийся у моих ног. Щен действительно похож на бизончика – взлохмаченный, с широкой грудкой. Передние лапы немножко выгнуты колесом. А вот с задними беда – от бедра до коленки есть, а потом нет. То ли отморожены, то ли в логове с малышом что приключилось – нет лап, словно отломаны. Кажется даже, что осколки кости видно.

Филипп подозрительно обнюхивает гостя, точнее, гостью – это оказалась девочка. И вопросительно смотрит на меня.

– Привыкай, друг мой, – я чешу его за ухом – эта девчонка тут надолго. – Филька фыркает и демонстративно отходит в сторону: мол, сами завели, сами и нянчитесь.

Да уж. Огромные черные глаза глядят на меня внимательно и серьезно. Я вдруг осознаю, что еще не слышала от щенка ни одного звука, кроме сопения: малышка не скулит, не лает. Деловито и молча изучает обстановку и – возможно впервые за ее короткую жизнь – отогревается.

Убедившись, что Филька не трогает щенка, мы задумываемся о месте для нового члена семьи. Пока ее не осмотрит врач, пока лапы не заживут, место должно быть достаточно безопасным и спокойным. Вскоре приходит решение: она будет жить в детском манеже. Немного усилий, и домик готов. Мама купает полусонного, разомлевшего от тепла щенка и опускает на подстилку в манеж.

– Вот, пока ты будешь жить здесь. Смотри: это твоя игрушка, ее можно грызть, вот сюда будешь ходить в туалет. Молочка хочешь?

Ни звука в ответ. Только сопение. Огромные черные глаза глядят совершенно по-взрослому.

Уходя из комнаты, оглядываюсь. Щен лежит на спине, и я вижу ее живот. Он сильно отморожен.

Фенечка

– Ну-с, барышня, и как нас зовут? – Ветеринар аккуратно берет щенка из маминых рук и начинает осматривать.

– Мы еще не успели имя дать, – оправдывается мама. – Вот, только нашли – и сразу к вам.

– Нехорошо. Имя обязательно дать нужно, – он аккуратно касается задних лапок, изучает передние. – Большая собака будет.

– Да пускай, – мы пожимаем плечами. – Лишь бы здоровая. Насколько это возможно. У нее ж все отморожено! И хвост даже.

Врач ощупывает маленький куцый отросток.

– Так. К хвосту претензий не имею. А она всегда такая молчаливая?

Мы переглядываемся. Мама вздыхает:

– Она, наверное, голос потеряла и немая теперь. Мы еще ее не слышали.

– Понятно.

Доктор передает щенка маме и подробно объясняет, чем где мазать, как лечить и ухаживать.

– Ну, что ж. Через месяц жду на прививку. Надеюсь, у вашей красавицы к тому времени уже будет имя.

Имя! Легко сказать. Это ж не кукла. Как назовешь, такой характер и получишь. Да еще подобрать надо, чтобы подходило. Глупо было бы называть Снежком черную, как уголек, собаку. В общем, всю неделю, если не больше, мы выбирали имя. Найда? Чара? Боня?

– Ну, хватит, – решительно положила конец спорам мама. – Вот это у нас Филя, а это будет Фенечка. Понятно тебе, чудо лохматое? Вот это Оля, – она показала на меня – а это – мама коснулась носа щенка – Феня. Это – Филя. А ты – Феня. Запоминай.

Где мой завтрак?!

Прошел месяц. Фенечка заметно подросла. Днем она свободно гуляла по комнатам, а на ночь мы все еще укладывали ее в манеж, хотя Филька особого внимания на нее не обращал. Лапки у щенка понемножку заживали, животик постепенно стал розовым, а хвостик оброс и стал пушистеньким, как у зайца. Шерстка у нее была черной, и все время словно топорщилась.

– Что ж ты за собака-то такая, – удивлялся отец, в очередной раз пытаясь пригладить щеткой торчащую в разные стороны шерсть. – Вот же дикобразик.

Огорчала нас только ее молчаливость. Из-за этого, кстати, приходилось быть вдвойне осторожным: во время игры острые, как иглы, зубки в любой момент без предупреждения могли вонзиться в руку.

В отличие от Фильки, который в ее возрасте перепробовал много нашей обуви, Феня предпочитала большие мягкие игрушки. Что уж она себе представляла, сказать не могу, но когда щенок видел плюшевого медведя, кота или черепаху, особенно раза в два больше себя, ее глазки загорались, и «охотница» радостно накидывалась на игрушечную жертву. Пять минут сосредоточенного сопения – и маленькие зубки «перепиливали» лапу или шею.

При этом на наше шутливо-укоризненное:

– Феня, ну ты зачем?

Щен фыркал в сторону поверженного «врага», и мордаха у нее при этом была ну очень довольная.

Распорядок в нашей семье с появлением Фенечки изменился не сильно: утром мама также