Оксана Сальникова Сказка про Василису Кощеевну

Живало-бывало, жил да был на белом свете Кощей Бессмертный. Вроде человек, а вроде и нет: руки-ноги в кости обратились, вместо головы голый череп повёртывается. На пальцах – перстни золотые, печатки изукрашенные, на шее – цепи кручёные, а на голове – корона с острыми зубцами, камнями драгоценными ярче солнца сияет. Женился Кощей в младые годы, да счастья не нашёл. Выбрал он себе в жёны Меланью-красу. Уж она собой не налюбуется, от зеркала к зеркалу не находится, а как мамок да нянек за день намучает- спасу нет! Ну, какая из неё хозяйка?! За всем приходилось Кощею самому доглядывать. Вот и стал он от забот и хлопот злее самого злого волка. На поясе у него связка ключей, весом с пуд. И замки-то все не простые – волшебные, мастером Левшой сработанные. Научил Левша те замки кусаться да лаять, рычать да посвистом соловьим свистать. Где уж тут лихому человеку до богатств Кощеевых добраться! Стража вмиг набежит. Одна у Кощея радость и надёжа – дочь его Василиса Премудрая. Уродилась она красавицей в мать. А уж умна! Что ты! Вот как минул ей шестнадцатый годок, решил отец ее замуж отдать. Да не за любого да любого, а за богатого жениха, чтобы богатства Кощеевы поумножились, а слава бы разнеслась во все края.

Вот раз сидят Кощей с Василисушкой во дворе под ракитою. Вдруг засвистел ветер, разогнал облака. Глядь: а по небу едет колесница, красоты бесподобной, четырьмя златогривыми конями запряжённая. Сами кони белоснежные, как снег Господень, а золотые крылья огнём отливают. Подкатила колесница к крыльцу, вышел оттуда Даждьбог. Сам с лица бел да пригож, одежда на нём золотом заткана, борода мелкими кольцами вьётся. Кланялся он Кощею, дому его и всем добрым людям, а Василисе-царевне воособицу. Доставал Даждьбог подарки дорогие, подносил их Кощею-батюшке:

– Ты отдай мне в жёны свою доченьку. Буду её любить и лелеять, будет она с небес на Землю золотой дождик ронять.

Обрадовался Кощей богатому жениху и согласился, а Василису даже не спрашивал. Сговорились про день свадебный. Ждут-пождут, а Василиса всё думу думает: не мил ей Даждьбог, не по сердцу пришёлся. И придумала она вот что: как пришёл день свадьбы, все слуги, мамки да няньки, в больших заботах были – упустили из виду невестушку. А Василисе только того и надобно: обратилась она щукой-рыбою и нырнула в омут глубокий да притаилась под корягой. Явился жених со свитою, а невесты-то нет, как нет! Бросились искать-кликать, да только зря ноги истоптали. Рассердился Даждьбог и укатил к себе восвояси. А уж как Кощей был зол, про то и сказать боюсь. Однако прошло три дня и три ночи, и вернулась Василисушка. Простил её отец, скрепя сердцем.

Вот проходит время малое, опять сидят они рядышком под ракитою. Засвистал тут ветер буйный, закрылось небо тучами свинцовыми, засверкали молнии, а пуще всего гром гремит. Это скачет на своей колеснице Перун Сварожич. Колесница у него тяжелая, чугунная – по тучам летит, громыхает. Кони Перуновы двух мастей: одни – вороные, другие – белоснежные, остановились у крыльца, огнём дышат. Сошёл с колесницы Перун Сварожич, в пояс всем низко поклонился и так молвил:

– Ты отдай мне в жёны свою доченьку, Василисушку. Буду её любить и лелеять. Будет она молнии золотые с небес бросать.

Обрадовался Кощей жениху богатому и согласился, а дочку опять не спросил. Сговорились про день свадебный. Ждут-пождут. А Василиса думу думает: не мил ей Перун Сварожич, не хочется ей среди тёмных сырых туч жить. И придумала она вот что. Как пришёл день свадебный, все мамки да няньки в больших заботах были. Упустили они из виду Василисушку, а ей только того и надобно. Обратилась она пчёлкой малой и затерялась среди подруг в улье. Явился жених со дружками да сватьями, а невесты нет как нет. Кинулись искать. Да где уж там! Все глаза проглядели, а найти не смогли. Осерчал Перун, забросал он царство Кощеево молниями и укатил к себе на небо. А уж как Кощей был зол – лучше не сказывать! Три дня, три ночки погостила Василиса-царевна в улье, переждала гнев отца-батюшки да и воротилась в терем. И на этот раз простил её Кощей Бессмертный – мамки да няньки упросили.

Долго ли, коротко ли, а собрались Василиса Премудрая со своим отцом во дворе на лавочке посидеть. Только с крыльца сошли, перед ними земля раскололась, птицы с неба замертво попадали. Глядят: из трещины выползает змей-змеище, сам чешуёй покрыт, по хребту – мохнатая грива, крылья перепончатые сложил, из ноздрей дым смрадный валит. Поклонился Змей Кощею и молвил таковы слова:

– Не отдал ты Василису за Даждьбога, не отдал за Перуна, отдай за меня, Змея Волоса, повелителя Подземного царства Болотного государства. Буду любить её и лелеять, ни в чём нужды знать не будет.

А потом из-под крыла достаёт подарки: ларцы точёные с серьгами да бусами. А из-под другого крыла – подарки для самого Кощея: кольца да печатки, работы мастеров, что в подземелье змеином томятся. Больше всех такой зять Кощею по сердцу пришёлся. Согласился он на радостях, стал потчевать гостя дорогого молоком да яичницей. Сговорились за столом и о свадебке. А Василису-бедняжечку велел запереть в самой крепкой башне, с решётками железными на окошечках, с засовами крепкими на дубовых дверях. Села сердечная у окошка, слёзки льёт горючие, а из тех слёз озерцо набежало. Вдруг видит Василиса из норки мышка выбежала, за ней другая, третья. Бегают вокруг слёзного озера, перешёптываются. А потом одна, что посмелее была, обратилась к царевне:

– Василисушка, милая, отдай нам это озерцо. Мы из него ткань сработаем. Из той ткани платье сошьём подвенечное. Наша королевишна замуж собралась. А у тебя что ни слезинка, то камень драгоценный. Такой ткани мы вовек не сыщем. А за доброту твою – проси чего хочешь!

Отдала им Василиса свои слёзки даром, ничего взамен не попросила. Тут заскрипели засовы тяжёлые, открылись двери пудовые, ввели слуги бабку-служанку. Велел ей Кощей за царевной доглядывать: чтоб ни в кого обратиться не смогла да свадьбу на этот раз не расстроила. Поняла тут горемычная, что теперь ей не вырваться, и запела она песню жалостливую о судьбе своей девичьей погубленной:

Лебёдушка моя белая,

Родимая матушка!

Подойди-ка, матушка,

К дубову столу,

Раскрой-ка ты, матушка,

Шёлкову фату,

Погляди-ка, матушка,

На мою красу девичью.

Не будет мне такой волюшки

Во чужих краях,

Не будет такой негушки

Во чужом терему.

Свет ты, моя волюшка – батюшкина,

Нега да забота –матушкина.

А как ночь-то пришла старуха, свечу засветила да с Василисушки глаз не сводит. А царевне и самой не до сна. Видит она: из норки знакомая мышка выглянула, в лапках маков цвет держит. Забралась мышка к