Хабаровске я впервые встретил этого знаменитого убийцу, разбойника и головореза Калмыкова. Калмыков был самым отъявленным негодяем, которого я когда-либо встречал. И я серьезно думаю, что если внимательно перелистать словарь и пересмотреть все слова, определяющие различного рода преступления, то вряд ли можно будет найти такое преступление, которого бы не совершил Калмыков... Солдаты Семенова и Калмыкова, находясь под защитой японских войск, наводняли страну, подобно диким животным, убивали и грабили народ».

Один из очевидцев казней в застенке Семенова пишет:

«Рубили во дворе... Делалось это, конечно, ночью... Тех, кого рубили, когда они умирали, увозили на реку Ингоду и спускали в прорубь, а тех, кого расстреливали, увозили расстреливать в сопки и бросали на съедение волкам. Но расстреливали редко: жалели патроны, а рубкой прямо-таки увлекались... Так, один из арестованных, очень здоровый человек, несмотря на то, что его били со страшной силой шашкой плашмя, молчал. Тогда его начали бить громадным поленом по голове, — он не выдержал и закричал. После этого палач Навродский начал выкалывать ему на груди штыком слова «большевик-коммунист», по окончании чего исколотую грудь чем-то натер так, что вся грудь моментально распухла».

Другой очевидец, спасшийся из рук Калмыкова, рассказывает:

«Меня втолкнули в клетку. В каждой из них сидело по 12 человек... Прижатые друг к другу в ужасной тесноте, босые, в одном нижнем белье, сидели еще живые товарищи... Не проходило часа, чтобы кого-нибудь не выводили из клеток и не подвергали на глазах у всех пыткам. Пороли бычачьими плетями без счета и избитые места поливали кипятком и посыпали солью. В клетках стоял трупный запах, изрубленные части тела гноились и кишели червями. Арестованным давалась в пищу горячая соленая вода, все страдали от нестерпимой жажды и за каплю воды готовы были умереть...»

И вот этих-то выродков, потерявших всякий человеческий облик, Япония посадила в качестве «правителей» над рабочими и крестьянами Дальнего Востока!

Да ведь и сама японская военщина вела себя не лучше.

Даже наш враг — интервент, английский полковник Уорд, — не мог скрыть страшную правду о японских интервентах.

Он писал:

«Наивысшее презрение они питали к русскому народу. Этих несчастных людей они сбрасывали с платформ поездов, пуская в ход приклады своих винтовок как против мужчин, так и против женщин, обращаясь с ними точь-в-точь, как с племенем покоренных готтентотов»^[2].

Например, на станции Свиягино японцы вывесили такой приказ:

РУССКИЙ ГРАЖДАНИН, ПРОХОДЯ МИМО ЯПОНЦЕВ, ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОЛЖЕН ПРИВЕТСТВОВАТЬ ИХ ПОД КОЗЫРЕК ЛИБО СНЯТИЕМ ГОЛОВНОГО УБОРА.

За всякую попытку неподчинения японская военщина сжигала целые села. Так сожгли деревню Ивановку в Амурской области. В огне и от всевозможных пыток в Ивановке погибло около трехсот человек, среди которых были женщины и дети. Не пожалели гнусные убийцы и стариков: среди них один был совсем древний — 96 лет, а один глухонемой.

Тридцать человек, крестьян этого села, японцы загнали в амбар и подожгли. Люди стали заживо гореть. С неимоверным напряжением эти страдальцы руками приподняли крышу амбара. Среди стропил показались искаженные лица с горящими волосами и бородами. Но всех, кто пытался вылезть, японцы покосили из пулемета.

Бой партизан с японскими войсками на Дальнем Востоке.

Конечно, во всех этих зверствах повинны японские капиталисты, бароны, офицеры. Они задурманивали голову темного японского крестьянина всякими небылицами о большевиках и насильно гнали своих солдат против нас.

Наши братья — японские коммунисты, передовые рабочие — боролись против интервенции. Немало волнений было и среди японских солдат, не желавших убивать своих братьев — русских рабочих и крестьян.

Но таких солдат японская военщина разоружала и убивала. Она боялась «большевистской заразы» больше, чем огня и землетрясения.

Творя бесчинства над трудящимися, Япония стала прибирать к рукам наше народное богатство.

Японские промышленники беспрепятственно ловили рыбу на всем нашем побережье, от Владивостока до Камчатки, и по реке Амуру. Большая часть улова нашей знаменитой дальневосточной сельди вывозилась ими в Японию. Японские промышленники расхищали наши лесные богатства. Огромное количество леса, около миллиона кубофутов, вывозили они ежегодно с Дальнего Востока в Японию.

Они захватили под видом аренды наши угольные копи, железные рудники, золотые прииски.

Они захватили целиком Северный Сахалин, богатый нефтью и углем.

В Татарском проливе, между северной оконечностью Сахалина и устьем реки Амура, находятся острова Удд, Лангр и Кевос.

На этих островах живет народ нивхи. Эти острова с их замечательными рыбалками были тоже захвачены японцами.

Да, вот каких огромных жертв и лишений стоила нашему народу японская интервенция!

Вождь партизан Сергей Лазо

Теперь все знают, что всемирный поход капиталистов против социалистической нашей родины кончился для них позором, а для русских белогвардейцев — полным разгромом.

Под ударами врага сложилась и окрепла наша непобедимая Красная армия. Одного за другим стала она теснить Колчака, Деникина, Юденича, Врангеля, белополяков и всех, кто там еще был. Если на каком-нибудь фронте было тяжело, Ленин посылал туда верного своего ученика, несгибаемого Сталина. И мужественный Сталин, никогда до этого не бывший военным, всегда добивался перелома, и Красная армия разбивала врага. В огне боев выковались знаменитые на весь мир наши рабоче-крестьянские полководцы — маршалы и командармы — и среди них любимый всем народом, первый из первых красноармейцев — луганский слесарь Клим Ворошилов.

Английский полковник Уорд жестоко ошибся в одном: рабочие и крестьяне нашей родины нисколько не походили на племя покоренных готтентотов.

Под руководством партии большевиков рабочие и крестьяне Дальнего Востока повели упорную партизанскую войну против белых и японцев.

В непроходимых горах и лесах создавались эти боевые партизанские отряды. В зимнюю стужу и в летний зной, под снегом и дождем, иногда без куска хлеба, питаясь виноградными листьями, грибами, кедровыми орехами, храбрые партизаны совершали свои походы. Внезапно они били в тыл врага, разрушали железные дороги, взрывали поезда с белыми и японцами.

Среди партизанских командиров Приморской области выделялся как