Кажется, это не снег меня слепит. Это ужасающая боль подавляет все, что было во мне настоящего, человеческого. Пальцы что есть силы сжимают камень. Как же холодно, черт меня подери!
Собраться. Боль – в голове, боль только в голове, нужно просто переключиться… Вернусь домой, засуну эту фразу в глотку любому, от кого услышу! Это надо придумать такую чушь! Рут, как же ты…
Скребу пальцами по склонам. Где Ирвин? Живой ещё? Крикнуть бы, да сил нет… Рут, милая… Чёртов Великий Рандом, это ж надо!
Стоп. Стоп. Давай, Джордж, думай! Какой ещё рандом? Ты о чем вообще? Рут…
Эй, ты кто? Какая Рут? Да как это могло случиться, почему этот день, именно этот? За что?
Сквозь пульсацию боли ловлю за хвост ускользающую мысль.
День. Нельзя выбрать точную дату, если крутишь рулетку. Ты, дружище заплатил за открытый билет. Никто тебе не обещал, что Мэллори будет пить чай в своей английской гостиной. Так уж вышло. Он умирает, рухнув с Эвереста, из последних сил цепляясь пальцами за скалу. И ты вместе с ним.
Рут! Рут! Рут, я… Ты там была, понимаешь? Ты тоже там была! Со мной! Мы парили над миром, стоя у самой его кромки. Я, ты и Эндрю Ирвин. Мы дошли, слышишь? Он всё-таки покорился…
Я хотел было тряхнуть головой, чтобы прогнать странные мысли. Что за Рут такая? При чем здесь Рут? И вдруг понял.
Великий Рандом очень весело пошутил. Обычно, попадая в чьё-то тело, "посылка" становилась этим человеком. Вообще забывала, кем была на самом деле. Вот только повадки и навыки, бывает, перенимало так себе. И только потом, выходя из ящика после своего путешествия, вспоминала, что с ней было. Не будь воспоминаний, зачем вообще все это затевать? Но, похоже, никто, кроме меня до сей поры, не готовился лечь вместе со своим персонажем в гроб. Так что никто и не знал, что можно быть двумя людьми одновременно… Мэллори проживал последние минуты. Понимал ли он это? Не знаю. Все меньше и меньше я чувствовал его присутствие в нашем общем теле. Изувеченная нога безмерно болела. Завозился и кое-как придавил ее здоровой, стало полегче. Надеюсь, что ему тоже. Не знаю, сколько во мне оставалось сейчас от великого альпиниста. Обрывки его мыслей то и дело всплывали в моем мозгу. Когда я как-то исхитрился хоть немного уменьшить боль, он словно выдохнул. На секунду меня пронзило острое чувство благодарности. Сам Меллори пошевелиться был уже не способен. Все, что оставалось у смелого англичанина – обрывки его могучей воли да я, непрошеный гость, разделяющий с ним все поровну. Мы лежали, уткнувшись лицом в камни. Болела и голова. Видимо, альпинист сильно ударился лбом. Что-то странное чувствовалось сверху. Веревка это, что ли? Видимо, она. Теперь я знал, почему он не вернулся домой к жене или кем там ему приходится эта Рут. Сорвался. А вдруг это… я? Вдруг из-за меня Мэллори не справился?. Потерял контроль, когда в его разуме, в подготовленном теле оказался увалень. От удивления, от неожиданности – разве важно? Какое вообще я имел право лезть к нему в тот момент, когда он болтался под самым куполом неба? Я не альпинист! Я ничего не знаю о скалах! И вот как паразит забираю себе всё, что было этим смелым и отчаянным человеком, а потом порчу… Нет, не просто порчу, уничтожаю и его достижения, и его самого! Почтальон был прав. Я самонадеянный идиот. Мы все идиоты. Кто сказал, что нам можно воровать чужие судьбы? На день, на час, на минуту – какая разница? Сколько судеб мы испоганили своим вмешательством? Может быть, ни одной. Может быть, тысячи. Едва-едва моими усилиями приподняв голову от земли, мы взглянули на Эверест. Я – с восхищением и ужасом. Эта громада зажимала меня в тиски, подавляла. Черт, парень, зачем ты вообще на него полез, да ещё и трижды?! "Потому что он есть…", – ответил мне ровный тихий голос. – "Потому что он существует…" В мой всепоглощающий страх вдруг острой иглой пробилась его удивительная уверенность. Я чуть шире открыл глаза, дав Мэллори в последний раз взглянуть на то, что стало смыслом его жизни. Да, все было не зря. Это была верная дорога. Не потому, что вела на самый пик мира. Не потому, что это был путь к славе. Это было долгое, бесконечное восхождение к самому себе. К полной уверенности, что сдаться – недостойно джентльмена.
Если бы мог, он бы сейчас целовал эту гору… Судорожно, болезненно сжались обхватившие камень пальцы… Я распахнул глаза и резко, что есть силы, ударил в крышку ящика. Колотил ещё и ещё, не отдавая себе отчёта ни в чем. Когда Почтальон наконец оборвал всю упаковочную ленту, я вышиб пластик и рухнул на пол, судорожно глотая воздух. – Парень, ты чего? И часа не прошло! Ты как здесь очутился? – тряс меня служащий за плечи, а я все царапал и сжимал уже несуществующие в моей руке ледяные камни. – Эй, ты где так приложился? Откуда такая шишка? Врача тебе, может? – все допытывался Почтальон. Я отрицательно мотнул головой. Все, что мне было нужно – книги. Записи. Заметки. Сутки спустя, когда меня наконец немного отпустило, когда вызванные настойчивым Почтальоном врачи подтвердили, что физически я совершенно здоров, не считая шишки, и отправили домой, я наконец вышел в Интернет и уселся читать. Джордж Мэллори был найден в 1999 году лежащим на животе, со сломанной в двух местах правой ногой, которую он сверху придавил левой. Есть версия, что так он пытался хоть немного унять боль. Голову он также разбил. Его напарник, двадцатидвухлетний студент Эндрю Ирвин пропал без вести и даже спустя два столетия не найден. 8 июня 1924 года они в одной связке отправились финальным рывком покорить вершину Эвереста, оставив других членов экспедиции ниже на горе. Последним живыми их видел фотограф Ноэль Оделл, который описывал это как две черные точки на склоне, на миг появившиеся и тут же скрывшиеся в тумане. Спустя несколько лет поисковая экспедиция смогла обнаружить ледоруб студента, однако поиски самих альпинистов длились не одно десятилетие, и касательно Эндрю до сих пор не окончены. Ищет ли сейчас кто-то, или уже забыли?
В карманах у Мэллори обнаружились интересные вещи. Совершенно целые очки, отчего сделали вывод, что шли они или в темноте или в непогоду. Крышка от газового баллона. Разбитый альтиметр. Письмо. А вот кое-чего не нашли. Мэллори взял с собой на гору фотографию любимой жены Рут и Британский флаг. Возле тела и в личных вещах их не было. Куда-то ведь делись? Я откинулся на спинку кресла и вспомнил. "Мы стояли у кромки мира, я, ты и Ирвин", – твердил Мэллори, умирая. Бред? Может, и так. Никто ведь не доказал, что он смог осуществить свою мечту. Дойти до пика хоть во время третьей своей экспедиции. Но с другой стороны: не доказал и обратного… Открыть миру истину и рассказать, сбылась ли мечта Мэллори
Великий Рандом очень весело пошутил. Обычно, попадая в чьё-то тело, "посылка" становилась этим человеком. Вообще забывала, кем была на самом деле. Вот только повадки и навыки, бывает, перенимало так себе. И только потом, выходя из ящика после своего путешествия, вспоминала, что с ней было. Не будь воспоминаний, зачем вообще все это затевать? Но, похоже, никто, кроме меня до сей поры, не готовился лечь вместе со своим персонажем в гроб. Так что никто и не знал, что можно быть двумя людьми одновременно… Мэллори проживал последние минуты. Понимал ли он это? Не знаю. Все меньше и меньше я чувствовал его присутствие в нашем общем теле. Изувеченная нога безмерно болела. Завозился и кое-как придавил ее здоровой, стало полегче. Надеюсь, что ему тоже. Не знаю, сколько во мне оставалось сейчас от великого альпиниста. Обрывки его мыслей то и дело всплывали в моем мозгу. Когда я как-то исхитрился хоть немного уменьшить боль, он словно выдохнул. На секунду меня пронзило острое чувство благодарности. Сам Меллори пошевелиться был уже не способен. Все, что оставалось у смелого англичанина – обрывки его могучей воли да я, непрошеный гость, разделяющий с ним все поровну. Мы лежали, уткнувшись лицом в камни. Болела и голова. Видимо, альпинист сильно ударился лбом. Что-то странное чувствовалось сверху. Веревка это, что ли? Видимо, она. Теперь я знал, почему он не вернулся домой к жене или кем там ему приходится эта Рут. Сорвался. А вдруг это… я? Вдруг из-за меня Мэллори не справился?. Потерял контроль, когда в его разуме, в подготовленном теле оказался увалень. От удивления, от неожиданности – разве важно? Какое вообще я имел право лезть к нему в тот момент, когда он болтался под самым куполом неба? Я не альпинист! Я ничего не знаю о скалах! И вот как паразит забираю себе всё, что было этим смелым и отчаянным человеком, а потом порчу… Нет, не просто порчу, уничтожаю и его достижения, и его самого! Почтальон был прав. Я самонадеянный идиот. Мы все идиоты. Кто сказал, что нам можно воровать чужие судьбы? На день, на час, на минуту – какая разница? Сколько судеб мы испоганили своим вмешательством? Может быть, ни одной. Может быть, тысячи. Едва-едва моими усилиями приподняв голову от земли, мы взглянули на Эверест. Я – с восхищением и ужасом. Эта громада зажимала меня в тиски, подавляла. Черт, парень, зачем ты вообще на него полез, да ещё и трижды?! "Потому что он есть…", – ответил мне ровный тихий голос. – "Потому что он существует…" В мой всепоглощающий страх вдруг острой иглой пробилась его удивительная уверенность. Я чуть шире открыл глаза, дав Мэллори в последний раз взглянуть на то, что стало смыслом его жизни. Да, все было не зря. Это была верная дорога. Не потому, что вела на самый пик мира. Не потому, что это был путь к славе. Это было долгое, бесконечное восхождение к самому себе. К полной уверенности, что сдаться – недостойно джентльмена.
Если бы мог, он бы сейчас целовал эту гору… Судорожно, болезненно сжались обхватившие камень пальцы… Я распахнул глаза и резко, что есть силы, ударил в крышку ящика. Колотил ещё и ещё, не отдавая себе отчёта ни в чем. Когда Почтальон наконец оборвал всю упаковочную ленту, я вышиб пластик и рухнул на пол, судорожно глотая воздух. – Парень, ты чего? И часа не прошло! Ты как здесь очутился? – тряс меня служащий за плечи, а я все царапал и сжимал уже несуществующие в моей руке ледяные камни. – Эй, ты где так приложился? Откуда такая шишка? Врача тебе, может? – все допытывался Почтальон. Я отрицательно мотнул головой. Все, что мне было нужно – книги. Записи. Заметки. Сутки спустя, когда меня наконец немного отпустило, когда вызванные настойчивым Почтальоном врачи подтвердили, что физически я совершенно здоров, не считая шишки, и отправили домой, я наконец вышел в Интернет и уселся читать. Джордж Мэллори был найден в 1999 году лежащим на животе, со сломанной в двух местах правой ногой, которую он сверху придавил левой. Есть версия, что так он пытался хоть немного унять боль. Голову он также разбил. Его напарник, двадцатидвухлетний студент Эндрю Ирвин пропал без вести и даже спустя два столетия не найден. 8 июня 1924 года они в одной связке отправились финальным рывком покорить вершину Эвереста, оставив других членов экспедиции ниже на горе. Последним живыми их видел фотограф Ноэль Оделл, который описывал это как две черные точки на склоне, на миг появившиеся и тут же скрывшиеся в тумане. Спустя несколько лет поисковая экспедиция смогла обнаружить ледоруб студента, однако поиски самих альпинистов длились не одно десятилетие, и касательно Эндрю до сих пор не окончены. Ищет ли сейчас кто-то, или уже забыли?
В карманах у Мэллори обнаружились интересные вещи. Совершенно целые очки, отчего сделали вывод, что шли они или в темноте или в непогоду. Крышка от газового баллона. Разбитый альтиметр. Письмо. А вот кое-чего не нашли. Мэллори взял с собой на гору фотографию любимой жены Рут и Британский флаг. Возле тела и в личных вещах их не было. Куда-то ведь делись? Я откинулся на спинку кресла и вспомнил. "Мы стояли у кромки мира, я, ты и Ирвин", – твердил Мэллори, умирая. Бред? Может, и так. Никто ведь не доказал, что он смог осуществить свою мечту. Дойти до пика хоть во время третьей своей экспедиции. Но с другой стороны: не доказал и обратного… Открыть миру истину и рассказать, сбылась ли мечта Мэллори