- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (20) »
class="stanza">
он должно быть сидит на холме
наизнанку воронкой в земле
и того кто пройдет по кайме
за веревочку тащит к себе
весть
из башни в центре всей москвы
столицы наших родин
нам проебали все мозги
втемяшивая как могли
что человек свободен
мы долго думали и вот
подкреплены обедом
пошли туда где он живет
в краю умеренных широт
сказать ему об этом
он нам не шурин и не зять
но ведь имеет право знать
мы шли три дня мы шли толпой
тревожа песней груди
не зная сна гоня покой
и видим дом стоит такой
в каких бывают люди
вот баба что в расцвете лет
поди ласкал он пылко
а больше утвари здесь нет
лишь у кровати на просвет
пуста его бутылка
а сам вкушает потный сон
не зная что свободен он
мы говорим что мы отряд
из добровольных сотен
мол делегаты от ребят
кому по ящику твердят
что человек свободен
и если ты мол тот и есть
предмет такой награды
то мы тогда имеем честь
и эту радостную весть
тебе поведать рады
забудь про бабу и уют
иди бери пока дают
мы долго шли кругом леса
забросив сев и дойку
пусты с харчами туеса
а он на нас спускает пса
и снова лезет в койку
пора домой колоть дрова
и сыпать гречку в пашню
пока душа в мослах жива
пока стоит себе москва
и ей не сносит башню
с которой можно передать
что век свободы не видать
жара
жара на пасеке и пруд
в пруду кувшинки
кругом пунктир кротовых груд
и жаб ужимки
взмывает певчая пчела
в зенит ретива
от сотен тысяч пчел черна
вся перспектива
отхлынут крыльями вертя
отливом в улей
я там с отцом гостил дитя
теперь он умер
трава в овалах жабьих ртов
вся жизнь и сложность
фортификация кротов
ужей возможность
я тоже может быть умру
раз жить так жарко
лицом в пчелиную пургу
уже не жалко
так лучше может быть шагну
чем в дырку дула
в тоннель где в прежнюю жару
черно от гула
нью-хемпшир
памяти л. л.
вливался сад в окрестные леса
глаза купая в зелени по локоть
внутри которой птичьи голоса
имело смысл увидеть и потрогать
был сад высок до вековых светил
вино и сыр оправдывали скатерть
где я его с разбега посетил
и соглядатай влип в видоискатель
теперь никак не подойти к столу
и даже дрожью кадра не нарушу
все с камерой как врытый столб стою
ни внутрь к нему ни от него наружу
стою себе а он решил уйти
растаять в негативе звездной пыли
кто жив еще считаю до пяти
о тех кто есть однажды скажут были
сад двух миров на доли не деля
уже на спуске пальцам не разжаться
выходит вот куда они ложатся
так вот где принимает их земля
вконтакте
а помнишь пинкисевича илью
который теннис обожал настольный
и в сумерки последнюю игру
под соснами в забытый год застойный
у вас на даче был слепой чулан
с лопатами а может и не ваш но
я там с одной наташей ночевал
или с другой теперь уже неважно
или постой я путаю тебя
и конькобежку рыжую с ногами
движок сдает но будем жить терпя
тряхнем еще а доктора солгали
устроили на речке смотр невест
стрельцова кошку шпротами кормила
я ничего не сдвинул с прежних мест
пусть в голове останется как было
вздремнешь в такси но память как ожог
твой пинкисевич в пароксизме жажды
не плачь ведь мы не умерли дружок
ты разве рыжая была однажды
была и плечи девичьи белы
в саду с настольным теннисом на даче
а если кто-то думает иначе
ты убеди что не было беды
что встал и навестил тебя в сети
беседовал как с лестничной соседкой
щелчок и мячик в паузе над сеткой
пластмассовый игрушечный свети
экспромт прерванный от испуга
кто там улицей крадется
мышцей жилист мордой груб
притаится у колодца
хвать прохожего за круп
с места вскачь как на пружинах
в дрожь бросает города
кровь сворачивая в жилах
как желток сковорода
редкозуб и низок ростом
шерстью войлочной нечист
вечно кычет над погостом
точно мент или чекист
кто коварный и противный
счастью ближнего не рад
у кого репродуктивный
весь наружу аппарат
кто несет погибель людям
на работе и в метро
лучше мы о нем не будем
страшно жить и без него
«связь восстановлена сверху внахлест провода…»
связь восстановлена сверху внахлест провода
чудо молчания было бы с кем и когда
кабель струит сквозь удушливый космос к тебе
столько всего электричества точки тире
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (20) »