за чтение. Не зря же я тащила такие тяжести. Странное случилось после тренировки. М вернулся с фингалом под глазом, а Т с рассеченной губой. На мои расспросы ответили уклончиво, что тренировка была жесткой. Что-то тут было не то, но я им, в конце концов, не мать и не сестра, чтобы докапываться до правды. На сегодня всё. Продолжу завтра, если будет что писать.

¹² – Твоё место будет на кладбище!

На следующий день.

Начну опять с вечера вчерашнего дня. Во время вечернего костра народ разбился на пары и играл в игру «тараканчик», это когда ходишь со своим товарищем связанный за пояс, за одну руку и ногу. О-о-чень интересная игра… для семилеток. Но народ ржал, как подстреленный. Оба мои пажа, как-то так получилось, уселись от меня по бокам, и мы вполне мило поболтали. Оказалось вполне симпатичные неглупые ребята, только маленькие еще. Не по возрасту (мы оказались одногодками), а по развитию души. А потом Т, волнуясь, спросил (он был немного старше М, первым вызвался на поцелуй, да и целовался лучше): "Ты с нами в палатке?" "Ребята, вы очень хорошие мальчики, но вам ничего такого от меня не обломится" (это опять же дедуля приучил говорить меня только правду). "Потому что мы маленькие для тебя.?" "Нет. Просто это не входит пока в мои планы" "А мы на все согласны". И такая в их глазах стояла щенячья преданность, что я смилостивилась, и в палатке после поцелуев позволила им дотронуться до моей груди, через одежду, естественно.

Из вчерашнего дня я сделала вывод, что мне начинает нравиться командовать противоположным полом. Так, глядишь, и во вкус войду. Все, пока, дневник, до завтра. Сегодня последняя ночь в походе, завтра с утра мы отправляемся обратно в стационарный лагерь.

На следующий день.

Господи, наконец-то горячий душ! Как мне, оказывается, его не хватало!

В общем и целом, поход прошел очень познавательно. Особенно в том, что касается поцелуев. По-моему мы все втроем не хило повысили квалификацию. В последнюю ночь я согласилась погладить мальчиков между ног (они были в трусах, естественно) и по совокупности поцелуев и поглаживания моей груди, ребята не на шутку завелись. Пришлось им выскакивать из палатки и заканчивать процесс на свежем воздухе…

Через неделю.

В последнюю неделю лагеря ничего особенного не произошло. Мы с Т и М сильно сдружилась. Но дружить пришлось по отдельности, поскольку мои пажи, как только мы вернулись в лагерь, стали не на шутку конкурировать между собой. Меня уже даже стала поднапрягать эта ситуация.

Разладилось что-то и у К. Если в походе она летала, как на крыльях, то в лагере ходила с красными от слез глазами. А сегодня так вообще разрыдалась у меня на плече и призналась, что Кевин¹³ расстался с ней, и она не понимает почему. Ведь она его так любит…

В общем и целом лагерь оказался лучше, чем я ожидала, но что же, черт возьми, мне написать в сочинении «Как я провел лето»?

¹³ – в переводе – «миловидный, любимый»

Примерно через 2,5 года

Вот уж не думала, что когда-нибудь вернусь к дневнику. Но кое-что случилось, что прояснило некоторые события моего скаутского лета. Так что я откопала дневник, как только приехала домой на Рождественские каникулы. «Кое-что» – это встреча с Кевином. Да-да, тем самым, ухажером Кассандры из скаутского лагеря.

Я в этом году поступила на факультет информации Университета Западного Онтарио в Лондоне (не в Великобритании, а у нас в Канаде). А куда ещё я бы могла поступить при моей любви к Лондону (английскому, конечно)? У нас даже речка тоже называется Темза! Перед этим было два года каторжного труда, но я таки осилила программу четырех лет школы за два года.

В один из первых дней учебы, когда по огромному двору Университета носятся толпы первокурсников, не знающих ещё куда ткнуться, чтобы попасть в нужное место, я столкнулась глазами с молодым человеком, который показался мне смутно знакомым, но где я его видела раньше, так и не вспомнила. (Кевин потом рассказал мне, что сразу меня узнал, но не поверил своим глазам).

В следующий раз мы встретились в студенческой столовой. Я с полным подносом еды озиралась – куда бы мне пристроиться и увидела, как кто-то машет мне рукой – мол, тащись сюда.

А когда я подошла к его столу, где напротив него было свободное место, Кевин сказал: «Привет, Вирджиния!» И тогда я его узнала. Да он почти и не изменился. Возмужал только. Его уже было не назвать «парнем», как тогда, в лагере, а, скорее всего – молодым мужчиной. Просто я скаутский лагерь выкинула из головы, как только вернулась домой. И не вспоминала о нём все эти два года. Некогда было.

Кевину уже исполнилось 19, и он учился на втором курсе факультета социальных наук. Как старожил, он на неделю превратился для меня в экскурсовода и показал не только все необходимые мне помещения, но и кучу всяких прикольных местечек, о которых многие преподаватели даже не догадываются.

А потом Кевин пригласил меня в кино. И в темноте кинотеатра накрыл мою руку своей ладонью. И дальше мы всегда ходили, взявшись за руку, как в той игре «тараканчик», в которую ребята играли в лагере. Почему я написала «ходили»? Мы и сейчас так ходим.

Через какое-то время, наконец-то, мы поцеловались. Не помню, через сколько дней после кинотеатра это произошло, но точно помню, что еле дождалась этого первого поцелуя. И, кстати, все мои выводы о поцелуях, сделанные в лагере, оказались верными. К ним добавился ещё один: слаще всех целуется Кевин. Я каждый раз почти теряю сознание, когда его нежные губы обволакивают мой рот и затягивают в глубину.

Первого занятия любовью я ждала ещё целый месяц, пока Кевин таскал меня по разным увеселительным заведениям. Мне кажется, что мы обошли с ним все кафешки, бильярдные, боулинги, кинотеатры и даже театры в округе. (Как он мне потом признался – так он демонстрировал серьёзность своего ко мне отношения.)

Как сейчас, помню, мы целовались под нашим любимым дубом около общежития, и никак не могли оторваться друг от друга, а потом Кевин, между поцелуями в ухо и шею, предложил подняться к нему в комнату. Его сосед сломал ногу, и будет находиться в больнице как минимум неделю со сложным переломом. Я возликовала, но виду не показала.

В комнате всё произошло так быстро, что я и глазом не успела моргнуть, как оказалась уже обнажённой на кровати, а сверху на мне Кевин, стремительно преодолевший мою девственную преграду. От неожиданности и боли я вскрикнула, и он тут же откатился от меня. «Ты – девственница?!», – произнёс он с таким ужасом в голосе, как, если бы скаут сказал: «Ты – предатель Родины???» «Вообще-то уже нет», – ответила я. «Но как? Так в лагере ничего не было?» «А что могло быть в лагере? С этого места