Об “Утрессоре”

Большинство библейских книг — не труд одного-единственного автора, а скорее палимпсесты, содержащие несколько последовательных слоёв переписываний и редакций. Последующие редакторы и переписчики чувствовали обязанность «исправить» текст, согласуя его с другими авторитетными текстами, добавляя объяснение или приводя текст в соответствие с «ортодоксальной» теологией, такой, какой она стала за время, прошедшее с последнего переписывания текста (см. Барт Эрман «Ортодоксальное искажение Священного Писания»). Данный текст «Утрессора» — наглядный тому пример. Ядро этой истории — расширенный синопсис из «Чёрной Книги» Кларка Эштона Смита. Смит никогда не мог найти времени, чтобы его дописать. Поэтому нет причин полагать, что Смит намеревался как-то приспособить «Утрессор» к условному циклу о чародее Эйбоне или «Книге Эйбона», но Лин Картер посчитал, что он может стать неплохой частью «Книги». Он планировал написать его именно подобным образом, но так никогда и не собрался. Много лет спустя Лоуренс Дж. Корнфорд составил грубый набросок, а затем вместе с Ричардом Л. Тирни работал над окончательной версией. И, как видите, совместное авторство появившегося цельного произведения отражает самую суть рассказа, хотя позвольте мне более ничего не разглашать! Имеющий уши да услышит.

Кларк Эштон Смит, Лоуренс Дж. Корнфорд и Ричард Л. Тирни

Утрессор

Uttressor (2002)

I

После моего поспешного отбытия из чёрного гнейсового дома мага Зилака, глядящего с берегов Му Тулана на полночный океан, я обратился лицом к югу и решил некоторое время побродить в тех тёплых и более гостеприимных землях, со временем покинув пределы царства короля Ксактуры и даже отважиться на странствия южнее полуденных отрогов Эйглофианских Гор.

Несмотря на ужасную гибель моего наставника Зилака, моя жажда познания тайн вселенной не угасла, хотя теперь несколько умерялась осторожностью. Во время скитаний я искал новые тайны и, со временем, после нескольких лунных циклов своих странствий я снова пожелал посетить буйноветреный север, отправившись на восточное побережье Гипербореи, оставляя в стороне избегаемый мною город Икква. Добравшись до порта Цернгот, я осмелился на поход вглубь страны, к Оггон-Жаю, который в то время не пребывал под теократической пятой жрецов мстительной богини Йоунде.

Именно в многошпильном Оггон-Жае я впервые встретил мечтательного, прекрасноликого юного Залджиса, в созерцательном благоговении преклонившего колена пред обсидиановым идолом в благовонно-туманном чёрном храме Зотаккуа. Этот молодой, но образованный исследователь алхимических наук оказался родственным мне по духу охотником за оккультными знаниями — родственной, но в то же время и загадочной для меня душой. После краткого знакомства наши обоюдные интересы привели нас к захватывающей интеллектуальной гармонии и, в конечном счёте, крепкой дружбе, но всё же всегда оставались некие глубинные уровни разума Залджиса, которые я никогда не мог полностью понять.

Как оказалось, Залджис искал в древних тайных храмовых текстах сокрытое знание касаемо точного местонахождения позабытого за века Утрессора, и обнаружил, что на севере, в далёком Полярионе лежит долина, которая, как утверждали некоторые, никогда не была тронута снегом, ограждённая от глаз смертных стенами иллюзии. В этой полулегендарной долине располагалось дивное царство, где, по слухам, обитали мудрые и долгоживущие философы, а в его сердце находилось удивительное многобашенное святилище, управляемое могущественным архимагом. Эту землю, которую старейшие жители Поляриона называли Утрессором, давным-давно, ещё до пришествием в те края неумолимых и всепогребающих ледников, весьма часто посещали паломники. Однако ныне никто не отваживался направляться туда, ибо такие путешествия поначалу высмеивались и не одобрялись господствующими современными культами, а в настоящее время были полностью запрещены.

В то время как мы с Залджисом взволнованно обменивались сведениями, я вспомнил, что одно из пророчеств Белой Сивиллы намекало на путь в ту долину вечной весны. Решив побольше разузнать об этом, мы беседовали со старыми звероловами, в молодости промышлявшими в снегах Поляриона, и сверялись со старинными картами мастера-картографа Гнимона. Объединив таким образом наши силы и знания, мы наконец отправились на север в поисках этой сокрытой в веках долины и её полулегендарного святилища.

Много дней мы добирались до северных гор Забдамар, которые сдерживали ледник и составляли преграду между Му Туланом и Полярионом. Здесь начался трудный подъём и мучительный поход по древним торговым тропам, после чего мы оказались на языке ледника, ныне образующем мост из Му Тулана к некогда островному Поляриону — ибо хотя в более тёплые дни последний был всего лишь частью полуночного архипелага, но лежал совсем рядом с материком, отделённый от него неглубоким проливом, который без труда запечатали ледники, как некогда и предсказывала Белая Сивилла. Теперь, перейдя это изрезанное трещинами ледяное пространство, мы поднялись на плато самого острова. Как мы слышали, по большей части его не населяли ни люди, ни вурмисы, хотя некоторые утверждали, что в его тундре всё же обитают племена косматых гнофкесов, а также чёрные лисы и снежные медведи. Однако, больше всего мы надеялись, что нам не доведётся столкнуться с отвратительными гигантскими снежными змеями, опасаясь их легендарной свирепости.

Впрочем, наши надежды были обречены, поскольку, ближе к вечеру, когда высотные полярные сияния струились и мерцали подобно светящимся вуалям над седыми горами, шипение сбоку заставило нас повернуться — чтобы увидеть нависшую прямо над нами клиновидную голову одной из омерзительных белых змей. Очарованные полярным сиянием, мы едва не свалились в логово этой бестии! Голова тотчас выстрелила наружу, вслед за ней развернулось огромное горностаево-белое тело. Я припал к земле, едва избегнув сочащихся ядом клыков. К счастью, тяжёлая набивка моей накидки из медвежьего меха защитила меня от удара. Залджис выхватил клинок, сверкнувший ярко-голубой полосой в арктическом воздухе и полоснул по жёсткой меху на шее змеи, когда она