мастерскими и широкими улицами, где каждый был свободен в своем движении, не задыхаясь от быстрого темпа жизни, как в Долинах Лета и Весны.

Перемещение между маленькими городками не составляло особого труда и каждый пользовался либо надежными паровозами, либо мускулистыми лошадьми, которые бережно содержались в конюшнях каждого города. А между некоторыми из них – лежащими ближе всего друг к другу – путь возможно преодолеть вовсе пешком, что было несомненно дольше и опасней, но вызывало неподдельный интерес, особливо у первооткрывателей и неутомимых путешественников этих земель.

Среди этих незаменимых органов, соединенных между собой железными артериями, был, как и полагается согласно всем принципам управления, главный, носивший гордое название – Беллуно. В нем проживали самые уважаемые и значимые Осенние люди, перебравшиеся сюда с течением времени из своих фамильных поместий других городов. Вернее будет сказать, что проживали там не только самые уважаемые и значимые, но также и все остальные, однако, если самые уважаемые и значимые где-то и проживали на данный момент хода истории Долины Осени, то обязательно в Беллуно. Сложилось так от продиктованных временем древних традиций, требующих по одному представителю от каждой уважаемой и значимой семьи со всей Долины в одном месте для более быстрого и удобного способа решения задач. Выбор пал на славный город Беллуно, впоследствии вызвав череду переездов остальных членов семейств. Став таким образом самым главным у Осенних людей, ему предстояло впечатляюще преобразиться, и уже спустя несколько десятков лет он представлял из себя величественнейший город с развитым плодоводством, скотоводством и в меньшей степени производством зерновых. Окруженному превосходными лесами Беллуно не оставалось выбора, кроме как преуспеть в плотничестве, позволив значительно расшириться в размерах и завоевать титул самого большого города в Долине.

II

И вот в этом славном городе среди самых уважаемых и значимых Осенних людей живет пара обычных и не очень-то известных возлюбленных – Альберта и Герты, озабоченных хоть и не тяжкими проблемами, но неизбежными юношескими трудностями. Не смотря на тяжелую участь каждого из них на начало судьбоносного пути – эти двое смогли найти самих себя в этой жизни, но, что важнее, – сумели найти жизнь в самих себе. Герта еще будучи неполноправной владычицей своего тела и разума успела остаться сиротой после печального и нелепого инцидента у водопада близ Края. Предложение руки и сердца. Камень, падение. О, утрата! Утрата! По счастливым стечениям обстоятельств, после этого случая ее приютила к себе милая старушка, проявившая материнскую заботу и обеспокоенность к осиротевшему ребенку.

Эту милую старушку звали Элизой фон Дерихт, у которой на тот момент уже был любимый внук, оставшийся после ухода легкомысленных родителей, и возраст которой составлял приличные 280 лет, что для Осенних и Зимних людей было сроком не очень поздним и свет жизни к этому времени еще не успевал начинать свой стремительный цикл затухания. В то время как Летние и Весенние люди могли достигнуть подобной цифры лишь сложив вместе жизни своих четырех здоровых представителей. Элиза не подавала признаков старости, имела достойную осанку и обладала поразительно длинной, седой косой, спадающей с ее плеч до самой поясницы. Хотя столь поразительная свежесть была скорее внешней, чем внутренней, потому что по своим действиям, по своим рассуждениям и отсутствию блеска в глазах, обыкновенно горящему у людей молодых и амбициозных – бабушка Лиза только и делала, что не подавала признаков, пока признаки неизменно подавали себя.

Фамилия фон Дерихт всегда наполовину состояла из тяжелой несправедливости сплошных утрат. Перед появлением девочки предназначенной Элизе судьбой, у нее внезапно умер муж, страдавший несколько лет к тому моменту тяжелой болезнью. Он был не первым родным, ушедшим из ее жизни, к тому же строго обозначивший печальный исход еще на ранних стадиях своего недуга. На первых порах Элиза пыталась бороться с его болезненной хандрой, мотивируя смешливым годовалым малышом Альбертом, которого они воспитывали одни с момента его рождения. Но через пару недель стало ясно, что супруг сдался. Поэтому, когда он умер, старушка Лиза приняла смерть как данность, и уже через месяц приютила к себе еще одного годовалого ребенка – на этот раз девочку. Ее имя, кроме покойных родителей, никому не было известно, от чего Элиза, недолго думая, назвала ее в честь бабушки Гертой.

Родители Альберта пропали из жизни семьи фон Дерихт, стоило ребенку появиться на свет. Они испугались внезапной ответственности, осознание которой упало на плечи в самый последний момент и следующей же ночью сбежали, по некоторым слухам, в Долину Лета. Так, из жизни Элизы навсегда ушел родной, единственный сын, которого после этого случая, она ни разу не видела.

Однако, несмотря на внутренние признаки приходящей старости и шлейфом влекущие за собой сложности справляться в одиночку с двумя малышами, – бабушка Лиза не жаловалась, вкладывая в детей всю свою любовь. А добропорядочные жители Беллуно, увидев ее самоотверженность, стали приносить различные мелочные вещи – кто сколько мог или хотел. В основном эта была еда и одежда для детишек, но порой на пороге дома появлялись и всякие безделушки наподобие жестяного барабана от кузнеца или же деревянной рогатки от плотника. Одновременно с этим Элизе серьезно помогали управители, когда-то давно взявшие ее под опеку. Также как она приютила Герту – власти – приютили ее, и, в качестве дани уважения к семье фон Дерихт за заслуги перед городом в далеком прошлом, гарантировали постоянную материальную независимость.

Так они и начали жить втроем – бойкая бабушка Лиза, ее любимый внук Альберт и приемная, ставшая сразу как родная – милая с рыжеватыми, курчавыми волосами девочка Герта. Позднее к этой дружной семье присоединился маленький, пушистый щеночек, которого Элиза вежливо попросила у господ Бруденных с самого начала Илистой улицы. Их собственная собака на днях дала потомство, требующее добрых и заботливых рук и лучшей компании для двух жизнерадостных, активно познающих детей было не найти. Щенка долго думая в конечном итоге весело прозвали Шнобелем из-за не совсем правильной пропорции морды. Шнобель был из такого типа псов, о которых обычно говорят: «задиристая мышь», а затем, осознавая легкий налет грубиянства в своих высказываниях, поспешно добавляют: «не обижайся, моська, мы же любя». Право, небольшие габариты не мешали Шнобелю заполнять любое пространство своей шерстью, добром и