горизонт прибора, молодой инженер посмотрел в сторону напарника, который уже двигался в обратном направлении.

И случилось то, чего они оба боялись.

Неожиданно Сергей выронил вешку и неуклюже упал на бок, скорчившись среди булыжников. Костя выругался, не в силах сдержать себя, и поспешил на выручку, соблюдая осторожность. Его старший коллега не прикасался к рации, пока не справился с первой, самой яркой волной боли. Наполнять эфир потоком сознания было крайне непрофессионально.

–Нога. Я подвернул ее, – выдохнул он, наконец, в рацию.

Голос не предвещал ничего хорошего.

Ступая как можно быстрее, Костя думал об аптечке в модуле, эластичном бинте и способах фиксации поврежденной конечности. Кроме того, ему самому нельзя получать травмы иначе они оба погибнут. Холодная смерть будто приблизилась к нему вплотную, идя по пятам и злорадно потирая костлявые руки.

–Ты читал 86-й пункт договора? – с удивительным спокойствием, если не сказать апатией, спросил Сергей.

–Не помню такого, – аккуратно ставя ногу, отозвался Костя.

Он добрался до упавшего напарника и склонился над ним. Нога выглядела плохо.

–Скверно, – выдохнул лежащий, и перевернулся на спину.

–Шлем без повреждений, – проведя беглый осмотр, отрапортовал Костя.

Они объединили усилия, Сергей со стоном поднялся и смог выпрямиться, хватаясь за руки коллеги. Попытавшись наступить на больную ногу, он тут же сморщился:

–Перелом или трещина в кости, – сквозь зубы выдавил напарник.

–Надо к модулю.

Костя свинтил мешающуюся призму и протянул Сергею вешку. Теперь это была палка, дающая еще одну точку опоры. Мозг отработал мгновенно, выдавая варианты, которые помогли бы выполнить задачу:

–Я сброшу с вас балласт и понесу на себе.

–Согласен, – выдохнул Сергей, расстегивая пояс.

Набор инструментов и утяжелители упали вниз.

–Подождите, я найду направление.

Это был неплохой способ сократить время поисков модуля. Выбрав дрожащими пальцами запись с координатами, Костя развернул тахеометр, включил режим указателя створа и привел зрительную трубу в горизонтальное положение. Указатель створа будет работать, пока прибор не разрядится окончательно. Это немного успокаивало. Можно было бы еще принудительно включить лазерный луч дальномера, но через пять минут прибор самостоятельно отключит его для экономии заряда аккумулятора. Это слишком малый интервал времени. Знание матчасти оказалось весьма кстати.

–Никогда не думал, что ты спасешь мне жизнь, электронный циклоп – пробормотал Костя.

Он вернулся к Сергею, сбросил свой пояс, присел, и напарник взгромоздился на него сверху. Кое-как поднявшись, начинающий инженер ощутил на себе всю тяжесть ответственности. Дело было не в весе человеческого тела у него за плечами. Гравитация Титана в семь раз слабее Земной. У него нет права на ошибку. Если он не дойдет до модуля, им конец. Эта мысль пришла сама собой. С каким-то странным равнодушием, будто происходящее не касалось его самого, Костя отчетливо понял, что если он не справится, то не будет Марса и Венеры. Их путь закончится на безымянной равнине, и никто не назовет в их честь гору или кратер, а некрологе будет указан какой-нибудь пикет 2205-19.

Осознавать это было горько. Ступая с осторожностью и пыхтя от напряжения, Костя шел вперед, раскачиваясь на ногах. Время от времени он оборачивался и искал красно-зеленые огни указателя створа. Вскоре они исчезли в желтоватой дымке, и некоторое время ему пришлось идти наугад.

–Стой – шепнул ему Сергей.

Костя послушно остановился. Голос напарника ему не понравился. Присев на корточки, он помог ему спуститься.

–Кислород. Сколько? – отрывисто спросил его Сергей.

Сквозь стекло шлема было видно лицо, покрытое испариной.

–Два часа, – быстро ответил Костя.

–У меня утечка.

Повторный осмотр выявил повреждение основного баллона. Не будь здесь так холодно, и он покрылся бы инеем.

–Подключаю аварийный, – повернув вентиль, выдохнул Сергей, и изменил положения безеля на часах, прежде чем снова залезть на спину коллеги.

Это давало им еще пятнадцать минут. Не более того.

–Значит, ты не помнишь 86-й пункт, – пришел к выводу старший специалист.

Он помолчал с минуту, о чем-то раздумывая.

–Ты зря теряешь силы. Мы не выберемся вдвоем.

–Замолчи, – отрезал Костя, пыхтя под своей ношей.

«Как далеко мы забрались и сколько мы прошли?» – пытался сообразить он.

Подсчитывая в уме количество колен в проведенном ходе, он пришел к выводу, что если принять одно из них за две сотни метров, Сергей упал в двух километрах от начальной точки. Сколько осталось до модуля?

Костя повернулся в сторону оставшегося позади тахеометра и проследил за цепочкой своих следов. Простой способ узнать, отклонился ли ты в сторону, обходя очередной валун.

Еще у него был радиопеленгатор, но полагаться только на один прибор в такой ситуации просто преступно.

Будь он один и на Земле, и Костя прошел бы этот отрезок пути за два десятка минут. Сейчас уравнение складывалось не в его пользу.

–Все, – шепнул Сергей.

–Не смей подыхать, я столько тебя тащил! – Злобно прошипел Костя и грязно, с наслаждением выругался.

Опустив напарника, он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, перекрыл вентиль шланга, и подключил свой баллон к скафандру коллеги. И пока Сергей приходил в себя, Костя понял, как им выкрутиться. О чем-то подобном говорили на курсах по выживанию. Это было рискованнее некуда, и он оставил эту идею на крайний случай.

Легкие уже начинали гореть, и он использовал свой аварийный баллон с кислородом. Подняв напарника, Костя взвалил его тело на себя и поплелся дальше. Надо идти. Только вперед.

Приток свежего кислорода придал ему уверенности. Ничего, доберемся. Еще будет что рассказать девчонкам в баре.

Так о чем думают инженеры, когда слышат «космос»?

Быть может о том, как тебя тошнит в невесомости? О головной боли первой недели после старта? Как получаешь синяки и ссадины, лишившись гравитационной любви своей матушки-Земли? Как, вмиг разучившись ходить, бестолково болтаешься в металлической бочке? Как скрываешь страх, видя в иллюминатор хвост двухсоткилометровой кометы, чье движение не можешь ни контролировать, ни остановить? О гуле отсеков станции, сравнимом по уровню шума со звуком поезда метро, в котором ты, чтоб его, мчишься по орбите со скоростью 7,7 километров в секунду? О боли в спине и дряблости мышц после приземления? Боли в ребрах от перегрузок из-за вынужденного баллистического спуска? О невозможности удержания равновесия, или удивительной влюбленности в зеленый цвет, такой неожиданно редкий во вселенной?

–Как ты там?

–Жив, – лаконично отозвался