Владимир Привалов Ахилл носит хаки

– Не Грэг, воля твоя, конечно. Пусть ты и музыкант, но… – водила крутанул баранкой, объезжая глубокую рытвину. – Но с этим чудом тебя на борт не пустят. Кто такую гробину потащит?

– Рояль не гробина, – поджал губы Грэг.

«Рояль ведь не гробина? Верно, Бэл?»

– Да ты не обижайся, – захохотал водитель. – Дольше проживешь…

Грэг промолчал. Вокруг лежала пустыня, унылая и безрадостная, как уставшие лица попутчиков позади.

– Смотреть нечего, – сверкнул улыбкой дальнобой. – Одни камни кругом. Не ездил здесь раньше?

– Нет, – соврал Грэг.

Громкий голос сбивал с толку, мешал настроиться, уйти в себя. За всё нужно платить, вот и езда в просторной кабине имела свою цену. Грэг покосился в темноту кузова, но рояля не разглядел.

– Старая дорога повеселей была. Зелень, речушки… – пояснил шофер и замолчал, уткнувшись в горизонт.

В горле ссохлось, и Грэг кашлянул.

– Чего ж там не поехали, раз веселей?

– А-а?

– Чего здесь едем, не там?

– Ты, пианист, совсем чокнулся? С каких краев? – возмутился шофер и притормозил. Шоссе изгибалось затяжным поворотом.

– С Канваса, – вновь соврал Грэг.

«Чего уж там. Верно Энтони говорил: врать придется много».

– А-а, – махнул рукой водила. – Возил я и оттуда. Канвас… Вы в наших делах ни уха ни рыла. В твоем штате ведь база, да? Вояки на поляну встали?

– Ага, – кивнул Грэг. – Они.

– И чего тебе не жилось? Где военные – там порядок. Я б ни за что не уехал. Нужна она тебе, та Эвропа?

«Свет идет с Востока. А где военные – там война».

Грэг вспомнил няньку-Энтони в неизменной форменной рубашке.

– Мне Эвропа даром не нужна. Галлия эта, Тевтония. Трещат, что у них войны не случилось…Кто в такое поверит? Сказки это, полудурки, – гаркнул водитель. – Коламбия, значит, в клочья, а там тишь да гладь? Не бывает такого!

Грэг пожал плечами.

– Это же хорошо: едут и едут люди в гавань. Зато у тебя работа есть.

Дальнобойщик промолчал, выводя грузовик из поворота. Впереди Грэг разглядел грунтовку, уходящую в пустыню, и вытер вспотевшие ладони.

– Работа… – раздался резкий стук и стекло покрылось густой сетью трещин.

Грэг сполз вниз, хватаясь за пристегнутый ремень. Вновь послышался удар и стекло брызнуло крошевом. Грэг зажмурился. По лбу резануло и дернуло болью. Машина потеряла ход.

– Мирмидоняне, – прошептал водила. – Докатились, вашу мамашу… Ахилл и сюда дотянулся.

Грузовик дернулся и встал. Грэг отщелкнул ремень, вылез наружу. Провел ладонью по лбу и размазал кровь. Достал носовой платок, прижал к рассеченной брови. На дорогу выбегали фигуры в белых мускульных тораксах, сжимая арбалеты. На боку хлопали по ляжкам сабли в ножнах.

Три беженца выскочили из фургона и рванули прочь. Двое запрыгнули в кювет, а последний, пригнувшись и петляя, дал стрекача к россыпи валунов. Вдруг нога беглеца подломилась, перебитая болтом, и он рухнул. Мирмидонянин подскочил к неудачнику и полоснул по шее. Оставшихся в живых побегаек пинками выгнали на дорогу.

– Бегунцы, мать их ити! – гаркнул дюжий детина, подскочив к кабине. Замахнулся арбалетом, и Грэг сжался, отступив на пару шагов. Здоровяк хохотнул и рванул дверь на себя, запрыгивая внутрь. – Не дури, дядя!

– Что стоишь? Пошел, пошел, – мирмидонянин в черных очках погнал Грэга вдоль грузовика, из которого выбирались беженцы. Нападающие встали по обе стороны дороги, разглядывая вылезающих из кузова пленников. Появление женщин встречали дружным гулом. Крайний в строю весельчак сжал промежность и тряс причинным местом, веселя приятелей.

– Все? – крикнул мирмидонянин с красными полосами на плечах. Пара бойцов запрыгнула в кузов.

– Тут старухи, фалангист. Одна с дитем!

«Фалангист, надо же».

– Дите сюда, – скомандовал старший. Послышался короткий вскрик, и краснополосому всучили девчонку лет четырех-пяти. Мертвые тела пинками выкатили из опустевшего кузова, скинув на асфальт.

– Кто возьмет? Кто понесет? – спросил командир, удерживая на вытянутой руке девчонку. Как куклой, он ткнул ей в толпу. – Ну?

Беглецы сбились теснее, отворачиваясь.

– Никто? – ухмыльнулся фалангист, отходя к дорожному отбойнику и замахиваясь.

Девчонка совсем не походила на Сильву. Узкое желтенькое лицо, плохонькие острые зубки.

– Я! – просипел Грэг. – Я возьму.

Попутчики отшатнулись. Воин окинул неказистую фигурку смельчака с ног до головы, словно охлопав взглядом его тяжелый зад и узкие плечи. Во взгляде бандита Грэгу на миг почудилось уважение.

«Энтони бы заругался… А и черт с ним», – подумал Грэг, придерживая девчонку, которая вцепилась в него, обвив руками и ногами. Весила малышка всего ничего.

«Дойду. Должен дойти».

Трак завелся, фыркнул, обдав на прощание выхлопным газом, и медленно покатил по шоссе. Переваливаясь на съезде, свернул на грунтовку. Бликуя на солнце глянцем красной кабины, трак удалялся в марево каменистой пустыни.

«Не сожгли машину. Хоть и далековато до Спарты».

Энтони переживал, что фуру спалят здесь же. Грэг боялся совсем другого. Впрочем, сгори грузовик, и все остальное накрыло бы пеплом.

Их наскоро обыскали, отобрав у мужчин кинжалы. У Грэга не оказалось даже перочинного ножа.

–Нас вы знаете. Мы – мирмидоняне, воины непобедимого Ахилла, сына Зевса.

«Непобедимого, да еще и Зевса! Прав Энтони, у этого парня явно не все дома».

– Идем в Спарту. Кто дойдет – будет илотом. – Краснополосый рубил воздух ребром ладони. – Кто не дойдет – останется в пустыне.

– Работы много. Кто работает хорошо – станет как мы, воинами. Усекли?

Захватчики оседлали лошадей и разделились. Одни потрусили по грунтовке вперед, остальные повели беглецов.

– Эх, не добрались мы до порта.

– А говорили, эта дорога точно свободна.

– Говорили-говорили, да Ахилл и сюда грабли дотянул…

– Тише ты, дура.

– В зеркале дуру увидишь.

Шли ходко, но народ берегли, не гнали. Девочка задремала, положив головку Грэгу на плечо.

– Ничо, бабоньки… Говорят, и в Спарте люди живут. Кормят досыта.

– Говорят, что кур доят. Кто говорит-то? Кто к Ахиллу попал – никто назад не вернулся.

– Да закрой ты пасть! Услышат.

– Ничо… Всяко лучше, чем у церковников. Или у амазонок. Мне к амазонкам нельзя, никак нельзя… А вы уж, бабоньки, меня не обидьте. Как обживемся, наведаюсь в гости.

– От, пердун старый! Тут живыми бы добраться!

– Приходи-приходи, посмотрим. А то только языком горазды.

– Можно и языком, милая, это кому как нравится.

Разговор сбился на блудливый треп. Грэг осторожно поменял руки. Малышка так и не проснулась. Девичий локон щекотал царапину на лбу, но Грэг терпел.

«А Сильве бы уже исполнилось пять. В прежние годы