Прием прошел ужасно. На место оказалось шесть претендентов. Взяли, конечно, не его. Юрген был раздавлен. Он вышел из дверей Управления, словно в забытьи, не замечая ни окружающих, ни холодного ветра в лицо. Не разбирая дороги, он брел по тротуарам, то прижимаясь к сырым стенам домов, то задевая встречных прохожих. Он остро чувствовал свое одиночество и ненужность. Юргену казалось, что Город до краев наполнен злобным презрением к нему. Пораженный этим открытием Юрген несколько часов бродил по улицам, пока не оказался на Железном мосту, где долго и недобро смотрел в темные воды Даугавы.
На улицах уже зажигали фонари, когда он, наконец, добрел до дома. Поднявшись в комнату, он разделся и, посмотрев на холодный ужин, упал на кровать. В голове было пусто. Он со вздохом закрыл глаза и привычно натянул на голову одеяло.
Их вельбот несется по волнам нагоняя кита. Командир, доводя команду до исступления кричит, не переставая: "Гони! Гони его! Живее!! Дохлую медузу вам в глотку! Он почти наш!!". Все гребут как сумасшедшие, руки горят, но сейчас не до этого. Гарпунщик уже вскочил на нос. Бросок! "Есть!!". Фал лихорадочно разматывает бухту. "Не зацепило бы!". Гарпунщик хватает второй гарпун. Смертоносная сталь на мгновенье вспыхивает на солнце. Бросок!!
Юрген внезапно открыл глаза. Приподнялся, опираясь руками, и вскрикнул от боли. Не понимая, что происходит, он посмотрел на руки. На ладонях горели кровавые мозоли. Юргену стало страшно. Не постучавшись, вошла Эльза с подносом. Он молча протянул ей руки. "Натер с непривычки...пройдет,...помажь", - проворчала она и вытащила из кармана передника зеленый пузырек заткнутый газетой.
-- Я!...Это ночью!!.. Мы гнались за китом!! - истерично закричал Юрген.
-- Глупости, натер где-то вчера и не помнишь... а ведь молодой совсем, - пряча глаза, сказала Эльза.
Юрген уже открыл рот, чтобы возразить, но слова застряли где-то глубоко и он только тяжело вздохнул. Из него как будто сразу вышел весь воздух. Накатило отупляющее безразличие. Он послушно взял пузырек и, зацепив пальцем мазь, намазал ладони. Жуткий запах ударил в нос, на глазах выступили слезы.
-- Что это!? - прохрипел Юрген.
-- Зачем тебе? Помогает, и хорошо, - проворчала Эльза.
Боль в ладонях, действительно, утихла, стало намного легче. Юрген затравленно посмотрел на старуху.
-- Меня вчера не взяли на службу. И через две недели мне будет нечем заплатить за комнату.
-- Всякое случается, господин Учитель, и у тебя все наладится, - уверенно сказала старуха, глядя ему прямо в лицо. - А вот обувка твоя, совсем погибла.
Юрген посмотрел на дырявые подметки. "Еще и это...", - с тоской прошептал он. Старуха посмотрела на него и качнула головой в сторону шкафа:
-- Там, кое-что от старого жильца осталось, можешь взять, если подойдет. Ему уж не пригодиться...
Юрген хотел было спросить, почему не пригодиться, но лишь махнул рукой. Потом встал и открыл скрипнувшую дверцу. Перед ним висел поношенный, но еще крепкий морской бушлат, а внизу на полке он увидел грубые кожаные ботинки. Юрген быстро надел бушлат, который пришелся точно впору. Ботинки, как ни странно тоже оказались его размера. Он прошелся взад и вперед по комнате, прислушиваясь к новым ощущениям от непривычных, незнакомых вещей и поймал себя на мысли, что не хочет их снимать. И ничего не хочет знать об их бывшем владельце. Его словно окутало чувство защищенности этим грубым сукном, а сухие кожаные ботинки своей толстой подошвой оторвали, наконец, его от необходимости мириться с неровностью и холодом пола. Юрген подошел к мутному зеркалу и не узнал себя. Никогда еще его отражение не смотрело на него так уверенно и дерзко. Он внимательно осмотрел себя. Давно он не видел себя таким довольным. Юрген состроил пару гримас и засунул руки в карманы. В правом, пальцы наткнулись на что-то, и он вздрогнул от неожиданности. Это оказалась трубка.
С этого дня Юрген не расставался ни с бушлатом, ни с трубкой. Даже Город теперь вынужден был считаться с ним. Юрген перестал смотреть под ноги и с удовольствием брызгал лужами, с мстительным удовлетворением сжимая трубку в зубах. Табаком он разжился у старухи. "Морской...вырви глаз", - довольно шипела старая Эльза, щедро отсыпая черную, остро пахнущую смесь в газетный сверток.
Мозоли на руках быстро зажили. От дыма перестало щипать глаза, и даже Эльза с ее бородавкой уже не казалась ему такой ведьмой. Юрген решил что судьба, наконец, вспомнила и о нем. Он как-то не заметно для себя, по-другому стал смотреть на вещи и то, что раньше казалось ему важным, теперь размылось и поблекло. Юрген перестал бриться и отпустил бороду. В нем появилась непонятная внутренняя сила. Даже в местном кабачке, где он прежде ловил презрительные взгляды хозяина, подававший мальчишка теперь старательно смахивал крошки с его стола перед тем, как поставить кружку кисловатого пива. А еще сны. Они становились все ярче и реальней. Засыпая, он уже привычно оказывался в доброй команде проверенных товарищей.
Подошел к концу оплаченный Юргеном месяц. У него совсем не осталось денег, но вечером он как обычно накрылся одеялом с головой и, улыбаясь, закрыл глаза.
-- Ну, матрос, как тебе в команде? - спросил капитан.
-- Если договоримся о доле, вполне сносно, - ответил Юрген, радуясь, что не зря спросил совета у рулевого.
-- Договоримся! Не сомневайся! Думаю, одна двухсотая от добычи - отличное предложение! - пророкотал капитан.
-- Я рассчитывал на большее, сэр, - ответил Юрген.
-- Не выйдет!! Одна двухсотая и ни пенни больше! Ставь подпись сынок! - злился капитан, протягивая контракт.