– Кто подтвердит, что была совершена замена? – возвысил голос Бнаяу.
– Это сделаю Я! – ответил Атар-Имри, – как только Хагит закончила свой рассказ, я немедленно потребовал показать мне Дину. Мы зашли в соседнюю комнату. На перине лежала женщина удивительно похожая на Хагит. На умирающей было красное платье. Дина тяжело дышала, глаза ее глядели сквозь туманную пелену. Я застал ее последние минуты. Душа бедняжки отлетела.
Хагит всхлипнула. Баная покосился в ее сторону.
– Можем ли мы быть уверены, что девушка, которую обнаружила Хагит, действительно была мертва, и что они с мужем не довершили гнусное дело Ареля и Дареля? – спросил Баная.
– Показание Ярива снимает подозрение с Хагит, – ответил Атар-Имри.
– Нам с Банаей выпала печальная миссия – уведомить несчастных родителей убитой девушки, – вздохнул Бнаяу.
– Я вынужден был опередить вас, почтенные старейшины, я предъявил отцу с матерью платье и цепочку. Они опознали: вещи принадлежали дочери, и горе стариков неизлечимо.
Атар-Имри окинул взглядом сидящих в комнате. С пафосом заговорил.
– Мерав! Ты не убийца, но не насладиться тебе местью!
– Хагит! Сестру спасая, ты украла у стариков тело дочери, и некого им хоронить!
– Цадок! К деянию Хагит и ты руку приложил!
– Эйнав! Тебе выпало горькое утешение – плакать над могилой!
Старейшины сидели с мрачными лицами. Расследование закончено, а что делать дальше и чего ждать – неведомо.
– Баная! – воскликнул Бнаяу, вопросительно глядя на Атара-Имри, – отдавать ли наших преступников на суд всенародный, как требуют того главы колен Израилевых?
– Я пребываю в сомнениях, – ответил Баная, взирая в ту же сторону, что и Бнаяу, – а ты что скажешь, Атар-Имри?
– Сомнение – путь к разуму! Я счастлив, что не мне делать выбор! – ответил Атар-Имри, – я миссию свою завершил и прощаюсь.
С этими словами дознаватель из Иевуса обмотал шею шарфом мягкой овечьей шерсти и спустился к ожидавшей его у ворот Гивы колеснице.