Серебряная пряжа из лунных нитей показывала дудочнику чарующие картины со сказочными героями и необыкновенными местами, рожденными из чужих снов, а Ефим вплетал их в свою музыку, создавая ни на что не похожую мелодию. Даже жена его Злата тихо села на лавку возле мужа и, руки сложив, только и могла, что слушать песню свирели, затаив дыхание.

И только резкий стук в дверь прервал это волшебство.

На пороге стояла Баяна, закутанная в белый тулуп и пуховый платок. Зашла она в дом без стеснения и встала перед дудочником, как живое воплощение его совести.

Ефим стыдливо глаза потупил: на коленях его лежал серебряный клубок, который он у сказительницы забрал без спросу, а ни единого слова из себя не мог музыкант выдавить, даже прощения попросить не осмелился. Боялся, что Баяна гневаться будет сильно.

Вот только сказительница рассмеялась легко и искренне, будто совсем и не сердилась она на Ефима.

– Услышала я твою мелодию, дудочник, за три дома, – заговорила она. – И ушам собственным не поверила. Никогда ничего прекраснее в своей долгой жизни я не слыхала. Видно, много лет ты свое мастерство осваивал, годы потратил, чтобы так играть хорошо, а я и не думала, что в этой деревне такой искусник есть.

Ефим лишь голову ниже склонил и клубок Баяне протянул.

– Прости меня, что пряжу твою взял. Зависть меня глодала, но поступил я нехорошо и в поступке своем раскаиваюсь.

Сказительница клубок забрала, но с места не сдвинулась. Так и смотрела она на дудочника.

– Много лет я баю сказки, которые показывают мне лунные нити, много лет по городам и селам хожу, людям помогаю скоротать зиму за занятными небылицами. Но всегда мне казалось, что эти сказки можно было бы рассказать и лучше, сделать их краше. Ты только коснулся моего клубка, но музыка твоя расцвела дивным цветом, оживив истории, показанные серебряной пряжей. Зависть пусть тебя не терзает, потому как в мастерстве ты меня превосходишь, и должны мы вместе людям усладу дарить, а не обиды друг на друга держать.

Словам Баяны Ефим не поверил сперва, но Злата мужа уверила, что сказительница правду говорила. А за оградой уже и вьюга сама собой улеглась: из-за туч солнце впервые за несколько дней показалось, заблестели снежинки, легко кружившиеся в воздухе. Скоро должна была за непогодой прийти и благодатная пора.

Собралась вся деревня в избе Ефима, стоило метели закончиться, и тогда Баяна начала новую сказку баять, клубок лунных нитей разматывая, а дудочник рядом с ней играл на свирели, вплетая в рассказ свою удивительную мелодию.

С тех самых пор каждую зиму, как только Баяна приходила в деревню, то непременно останавливалась она только в доме Ефима и всегда вместе с ним сказывала свои небылицы. И от того сказки эти стали еще живее и волшебнее, а дудочник был счастлив, что его мастерство теперь ценили в полной мере и круглый год мог он играть на своей свирели людям на радость.