обронившие листву, легко пропускали лунный свет сквозь свои кривые сучья. Тропинка, ведущая к воде, была хорошо различима, и уже спустя минуту Данила стоял у края моста. Того самого, что послужил ему однажды командой к самоубийству. Данила окинул взглядом ещё не скованное льдом озеро. Легкий пар, поднимавшийся от водной глади, слегка укутывал новенький мостик. Всё лето они с Вороновым мастерили это чудо архитектуры. Устанавливали и крепили на цепях понтоны, натягивали от берега к берегу толстые канаты и устилали на лаги струганные доски. Мост получился грубым и неказистым, зато устойчивым и широким, на нём можно было легко разминуться двум велосипедистам. Работа заняла практически всё лето, учитывая, что работать приходилось исключительно в выходные. Вчера они с Сергеем докрасили последние метры моста и бережно установили табличку с надписью «Окрашено!» и датой окончательного запуска сооружения в эксплуатацию. Дата была выбрана не случайно. Оба ждали её с неописуемым трепетом, а потому трудились без устали и почти не ругались. Данила научился избегать острых углов в общении с Вороновым, стараясь уступать ему в спорных моментах, а Сергей научился прислушиваться к мнению этого «рукожопа, которого ему Бог послал в помощнички». Данила улыбнулся, вспомнив, сколько раз Воронов называл его именно этим новомодным, но при этом таким ёмким словом – «рукожоп». Многие вещи парень действительно делал впервые и потому не мог похвастать правильным анатомическим расположением рук, на что постоянно обращал своё внимание Сергей. Но, тем не менее, работу они закончили вовремя. И сегодня был тот самый день, когда этот мост официально предстанет на суд первому пешеходу. Именно сегодня Света выходила на свободу.

Данила ещё раз осмотрел их с Вороновым детище и побрел обратно в дом. Не в силах больше терпеть этот холодильник, он на цыпочках прошмыгнул мимо комнаты Сергея и выкрутил ручку газа на полную. Бойлер задумался секунд на пять и начал набирать обороты, натужно покрякивая, качая горячую воду по трубам. Спустя десять минут в доме уже стало заметно теплее.

Данила сидел на кухне и задумчиво пялился в кружку с горячим чаем. Последний год стал переломным в его жизни. После ранения и больницы был суд, на котором всем членам банды, в зависимости от их роли, дали от трех до пяти лет. Главарю впаяли пятнадцать лет строгого режима с конфискацией. Причем, судя по словам полковника Голицына, сладкими они ему не покажутся, поскольку попадет он в компанию людей, у которых брал деньги на свой гениальный проект. Далеко не факт, что он вообще когда-либо выйдет на свободу.

Свете же дали год. Учли её мотивы и активное сотрудничество со следствием. Также учли, что от её рук, по сути, погиб лишь один человек, которого тогда не смог спасти Данила. Причем не спас он его при активном содействии помощников главаря. Тех самых, что, перевоплотившись в немощных старичков, ловко скрылись во время штурма. Их, кстати, так и не нашли, они как в воду канули. Да и не мудрено, с такими-то талантами.

Данила сидел и молча представлял, какой будет их встреча, как Света отреагирует на его появление. Ни Воронову, ни ему до самого освобождения она не позволяла себя навещать. Она не выходила на свидания и никому не писала. Благодаря своим бывшим связям в органах, Воронову удалось наладить контакт с одним из надзирателей в её колонии. И та, чисто за символическую плату, передавала Сергею всю интересующую его информацию о племяннице. Здорова ли, как чувствует себя, не нуждается ли в чём ‒ всё Сергею было известно, а через него обо всем знал и Данила. Сам же Щеглов не ленился и исправно писал Свете письма. В них он никогда не поднимал тему чувств, лишь однажды дал себе слабину и обмолвился, что ему очень не хватает их теплых вечерних бесед. В основном же он просто рассказывал о себе. О том, как после суда ему поступило предложение работать в службе охраны московского метрополитена. Он с гордостью рассказывал о своих успехах в предотвращении несчастных случаев в метро, рассказывал о том, как сильно изменился характер его предчувствия и что нового он смог открыть в себе. Поведал, что больше не испытывает этих мучительных панических атак, сопровождающих каждый потенциальный суицид, что теперь это чувство стало сродни обычному знанию. Словно кто сообщение присылает прямо ему в голову. Просто и лаконично: сегодня будет попытка суицида. Тогда Данила вызывал всех своих подчиненных и рассредоточивал их по всей подземке, согласно лично им придуманной схеме. Он не без гордости сообщал Свете, что за прошедший год ни одного случая суицида так и не случилось. Сетовал на то, что открыли линию Московского Центрального Кольца, и что теперь работы прибавилось на треть. И просто писал о том, что видел и чувствовал, развивая свои новые способности. О самих способностях он умалчивал намеренно, боясь раскрывать все карты до встречи с ней. Боялся, что без каких-либо особенностей он не будет интересен Свете, и поэтому приберегал их до момента встречи.

Данила не переживал из-за того, что не получал от Светы писем. Он знал, что с ней всё в порядке. И не только благодаря сведениям, что передавал ему Воронов. Света не просто вылечила его ‒ она подарила ему новую жизнь. Открыла в нём способности, о которых раньше Данила и не мечтал. Теперь он чувствовал её на расстоянии. Знал, когда ей грустно, знал, когда весело. Знал, что она чувствует и как работает над собой. Он понимал её. И потому не настаивал в своих письмах на том, чтобы она отвечала ему. Он понял, что этот год она решила посвятить искуплению. Многое изменилось в её мироощущении после встречи с Данилой, и это время ей было нужно, чтобы научиться жить с тем грузом ответственности, который она добровольно на себя взвалила, решив спасти его. Данила понимал, на какую жертву она пошла ради него. И эта жертва позволила ему самому осознать, какое место ему суждено занять в этой жизни. Теперь свои способности он воспринимал не как наказание, а как дар, ответственный и бесценный.

Конец.