подалее — гроздья сирени — такого размытого цвета, словно их обработали хлоркой.

«Фиговый дизайн. Не катит…»

ХЭППИ — ЭТО СЧАСТЛИВАЯ

Больше всего на свете Аля любит поспать и предаётся своей слабости в любое время суток и в любом месте. Но в ту первую ночёвку ей не спалось. А повинен был не только «МЧ». Солнце! Оно не желало уходить за горизонт. Белые ночи для новичка-испытание, а уж если взамен штор — куцые занавесочки…

Утром она не сразу поняла, где находится. Тело утонуло в упругой, как поднявшееся тесто, перине. На подоконнике маячили два пятна-серое в полоску и тёмное.

— Ми-и-иу! — Кошка с огромными, в пол морду глазами потёрлась о раму. А её кавалер — чёрный, в колтунах котяра — навёл тощий крестец и… пульнул в стекло пахучей жидкостью, после чего, исполненный достоинства, ретировался.

Натянув джинсы и футболку, которые приобрели за ночь дымчатый налёт кошачьей шерсти, и оставив шлем на стуле, Аля прошла к умывальнику. Приветственно звякнул металлический стержень — полилась вода. Однако иссякла раньше, чем завершился утренний туалет. Раздосадованная, девушка двинулась в просторную комнату, выполнявшую роль столовой.

Молодая хозяйка разговаривала с ранними посетителями. Даже по деревенским меркам те выглядели невзрачно: брюки и футболки, давно забывшие, какого они цвета. Старшая — худая, поджарая — напоминала афганскую борзую из отцовского поместья. Похоже, тётка позабыла дома искусственную челюсть. Если таковая имелась. На голове той, что помладше, красовалась красная в белый горошек панама, делавшая её похожей на мухомор.

— Вэлкам в «Другое Место»! — провозгласила шляпа-мухомор.

Светлана, перехватив вопросительный взгляд жилички, пояснила:

— Таракановка-особое место. — И глянув на обритый череп жилички: — А ты сегодня в новом обличье!

Речь северян — быстрая, отрывистая. С непривычки Аля даже не сразу уразумела, о чём толкуют, но улыбку выдавила. В то первое утро она жаждала кофе и подсела к столу в надежде, что ей предложат чашечку. Облом! В этом доме признавали только чай. Да и то с недавних пор. «Кто пьёт чай — от Бога отчаян!» — утверждали предки Беспоповцевых.

Рядом с самоваром Аля приметила учебник:

— Язык международного общения осваиваете?

— Осваиваем! — с вызовом подтвердила женщина. — Доцу в деревне Хэппи кличут.

— Хэппи? В переводе с английского — «счастливая».

— Но это не потому, что я взаправду такая.

— А почему?

— Я занимаюсь со Светланой Михеевной. Она научила меня песенке.

И «доца» тоненько запела:

— И как это по-русски? — задала вопрос Светлана, одобрительно покивав.

— А по-нашему так: я счастливая, ты счастливая, мы счастливые.

— Это для того, чтобы освоить личные формы глагола «быть», — пояснила педагог квартирантке.

— Интересная методика, — отозвалась та.

— Да, вот так! — гордо подтвердила ученица.

— Аля, познакомься! — спохватилась хозяйка. — Это Лариса и её дочка Марина.

— Найс ту мит ю! — прочирикала девушка.

— Класс! — заметила квартирантка. — А с кем же вы в своей тьму-таракани намерены беседовать?

— У нас соседка Маша английский выучила, да за норвега замуж и вышла, — торжественно объявила Лариса. А Марина добавила: — У нас мужики либо монахи, либо больно «заваляшши». Пропойцы, драчуны и ругатели.

— Мотивация понятна.

— Мы слов ваших не знаем. Мы девки не учёные, а толчёные! — оскорбилась Лариса.

— Ясненько. Тогда «гуд лак», — подвела черту квартирантка, всё более раздражаясь из-за отсутствия кофе. «И с этим пиплом мне жить! Жесть!»

— Давайте пить чай! — предложила хозяйка. Но гости, отказавшись от угощения, поспешили удалиться.

— Марина — феноменальный человечек, — сообщила Светлана заметив кислое Алино лицо. — Она воспитывалась в интернате для умственно-отсталых детей. Там не преподают иностранный язык, но у неё огромное желание учиться. И она делает успехи!

В ответ столичная барышня лишь повела плечами.

За завтраком её настроение улучшилось: сделали своё дело кулебяки с рыбой и шаньги, вышедшие из недр русской печки. Уже знакомая кошка зачерпнула лапой из плошки что-то белое (Сметана? Сливки?) и принялась сосредоточенно слизывать.

— Как зовут киску?

— Мурёнка.

— А как будет называться житель Таракановки?

— Ты что? Думаешь, мы от насекомых произошли? — вскипел молодой хозяин, всё это время хранивший молчание.

— К чему так «агриться»? — Аля одарила мальчика снисходительной улыбкой.

— Чего?

— Расскажи, братик, историю! — ободряюще улыбнулась Светлана.

— «Таракановка» — это на языке чуди, — начал пацан.

— «Чудь начудила и меря намерила…» В школе учили! — перебила квартирантка.

— Эти племена жили на нашей территории. А потом под землю ушли. Обитают где-то в здешних карстовых пещерах…Так гласит легенда. — Васёк говорил медленно и громко-так объясняют иностранцам.

— А что само название означает? — нетерпеливо прервала Алька.

«Тара» — это типа посудины. А «кановка» — молоко. Здесь много коров паслось.

— А в словаре Даля, — вступила в разговор сестра — есть загадка: «Широко поле ногайское, на нем много скота тараканского и один пастух, словно ягодка».

— И что это? — со скучающим видом спросила слушательница.

— Небо, звёзды и месяц! — выпалил Васёк.

— Прикольно, — согласилась московская барышня из вежливости, а потом сменила тему:-Светлана, а зачем этой Хэппи «инглиш»? Она, небойсь, дальше своей деревни и не бывала.

— Английский Марине, возможно, и без надобности. Это скорее для меня важно.

— Замуж за иностранца собралась?

— Соломка хочет быть педагогом-дефектологом! — объявляет задетый Алькиным тоном Васёк. — С такими, как Хэппи, заниматься.

— Соломка? Это прозвище? — резко меняет вектор беседы москвичка. Светлана потуже затягивает концы косынки:

— Моё крестильное имя. — И в ответ на Алин вопросительный взгляд:-Я родилась 26 декабря — день памяти Соломии. По преданию она была повитухой у самой Богородицы…

ВСТРЕЧА С ЛЕШАКОМ

После завтрака пацан, уступая просьбе сестры, пригласил гостью на прогулку. Но ни дощатые мостки вместо тротуаров, ни деревянные кони на крышах впечатления не произвели. Лишь монастырские ворота заставили девушку замедлить шаг: вчера за ними скрылись поп и «МЧ».

Солнце приближалось к зениту. Молодые люди вышли на окраину. Поодаль мелькнули кресты.

— Кладбище? Давай глянем! —