ли, не умею собирать биологические образцы у маленьких девочек.

– Тебе то точно не в тягость? Андрюха, если у тебя получится – я для тебя всё сделаю! Сам знаешь, скоро собеседование с мелкомягкими…

– Успокойся. – Поморщившись, Андрей резко прервал излияния знакомого. – Когда получится – тогда и благодарить будешь. Значит, завтра в семь. Не забудь. И Кристу не бери, пожалуйста. Я не имею ничего против твоей жены, но, учитывая её любовь ко всему живому, маленькому и пушистому…

– Я понял, лабораторных мышей ей действительно лучше не видеть. – Сергей тихонько рассмеялся, словно не был уверен, имеет ли он право на хотя бы маленькую радость.

Андрей моргнул, и нейросеть его «умных очков», распознав условный сигнал, разъединила подключение.

***

– Добрый вечер, дядя Андрей. – Дашенька, которую доктор Радзинский помнил ещё четырёхлетней неугомонной занозой во всех мягких местах сразу, осторожно проскользнула в широко открытую дверь. – Папа опять забыл, закрывал ли дверь, он скоро придёт. Мария Владимировна идёт чуть позади, ей тяжело.

– Привет, Дашенька. – С большим трудом Андрей смог не продемонстрировать удивление, испытанное при виде девочки. Он и узнал-то её с трудом: худенькая большеглазая малышка подросла и… тут так и хотелось подумать, что она поправилась, но Андрей прекрасно понимал, что эти складки, превратившие глаза в две щелочки, эти нависающие надо лбом надбровные дуги и массивный подбородок – не признаки неумеренного поедания сладкого и жирного.

К тому моменту, как Сергей дошёл до кабинета, всё было закончено: Дашенька, расставшаяся с несколькими миллилитрами крови и небольшим кусочком кожи, грызла выданную ей за терпение шоколадку, морщась каждый раз, как прикасалась пальчиками к сладким кусочкам. Медсестра – пухлощёкая девица лет двадцати – безразлично стояла у окна, ожидая оплаты. Андрей же уже отправил образец кожи в питательный раствор и теперь склонился над столом, заставленным приборами, осторожно смешивая часть крови с лизисным буфером.

– Дашенька, иди в машину с Марией Владимировной. – Сергей протянул брелок с ключами от автомобиля медсестре и, едва они с Андреем остались наедине, подошёл – буквально подскочил к старому знакомому. – Ну? Что там?

– Там в лизисном буфере разрушаются мембраны клеток. Скоро белки расщепляться начнут. Кстати, раствор моего собственного изобретения, запатентован и используется несколькими ведущими научно-исследовательскими центрами по всему миру. – Глядя на приятеля, старательно пытающегося сообразить, о чём вообще идёт речь, Андрей отставил пробирку с остатками крови. – Серёга, не забивай себе голову тем, в чём всё равно ничего не понимаешь. Результат будет не сейчас, не через пять минут и, возможно, даже не завтра. Потому выкинь всё из головы, найми няню и сходите с женой куда-нибудь. И начни уже нормально питаться. Я понимаю, что ты всегда был худой как швабра, по малолетству даже завидовал, но сейчас даже швабра на твоём фоне толстушкой покажется. Будь я чуть суевернее – гонялся бы за тобой с чесноком и ножкой от стула.

– Почему с ножкой от стула?

– А он осиновый. Кажется. – Андрей снова склонился над столом, отмеряя необходимую дозу консерванта. – В общем, я сказал тебе всё, что хотел, а теперь не мешай работать. Жене и матери привет.

Сергей ещё постоял в дверях, не решаясь ни уйти, ни что-либо сказать, но, наконец, вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Впрочем, Андрей не обратил на это никакого внимания. Стоило ему всерьёз углубиться в исследования, как весь мир сужался до препарата, над которым учёный в тот момент работал.

Раствор нагрелся, сигнализируя о том, что можно приступать к центрифугированию. Одним точным движением мужчина вставил пробирку с кремниевой мембраной в паз, затем перелил в неё раствор и включил центрифугу.

Теперь, пока материал будет отфильтровываться, можно и подумать.

Сначала Андрей собирался как следует расспросить родителей девочки, но, пообщавшись с Дашей и её отцом, передумал. Почти всю нужную информацию ему дало поведение Дашеньки, а надеяться на то, что измотанный и мало что соображающий Сергей даст достоверную информацию, было бы глупо.

Центрифуга вращалась, тихонько шурша, по подоконнику барабанили первые капли начинающегося дождя. Андрей понаблюдал за длинноногой дворнягой, умильно выпрашивающей подачку в кофейном ларьке, дождался, пока ей выкинут какую-то слойку, и принялся рассуждать.

– Значит, любое прикосновение вызывает боль и, если я верно интерпретирую внешний вид девочки, отёк. То есть, скорее всего, воспаление. И что это нам даёт?

Андрей заложил руки за спину и принялся расхаживать у окна.

– Общая картина похожа на алодинию, которая, как я понимаю, не болезнь, а симптом. Могли ли врачи, которым показывали Дашу, проглядеть такую возможность и не провести нужные исследования?

За окном окончательно стемнело. Дождь уже шёл сплошной стеной, невидимый в почти чернильной тьме, но размывающий силуэты домов и немногих несчастных, всё ещё находившихся на улице.

– Маловероятно. Один или два врача ещё могли ошибиться, но все шесть? Исключено. Значит, надо искать что-то другое. Что-то, что не смогли бы увидеть люди, мыслящие в рамках стандартной врачебной логики.

Андрей замолчал, и в кабинете воцарилась тишина – центрифуга прекратила работать несколькими минутами раньше.

Промыв и элюировав препарат, Андрей загрузил материал в мультипрограммный секвенатор и, удостоверившись, что работа началась, принялся устраиваться на ночь. Возвращаться домой совершенно не хотелось: переночевав на работе, утром можно было потратить время не на дорогу, а на знакомство с результатами анализа. Тем более, метро и такси Андрею категорически надоели, а реактивный ранец – новая любимая игрушка – к полётам в дождь был совершенно не приспособлен.

Утро началось со звонка одного из замов Самого Главного, настоятельно порекомендовавшего ускорить работу над одним из коммерческих проектов. Затем Андрею Денисовичу пришлось выдержать нелёгкий разговор с бывшей женой, всерьёз опасавшейся за судьбу сына, решившего попытаться стать космонавтом (Андрей долго не мог понять, почему эта странная женщина решила, что он должен быть против). Так что просмотреть результаты секвенирования генома Даши доктор Радзинский так и не смог.

Ближе к обеду новенький лаборант умудрился не до конца закрыть клетки с подопытными мышами, так что вместо обеденного перерыва все сотрудники лаборатории играли в «кошки-мышки». Как сказал Роберт – единственный из коллег, с которым Андрей изредка общался в нерабочее время: «Во время обеда учёные получили уникальный шанс