Покушение на Иоанна? — нахмурился Император. — Что за чушь?! — мотнул он головой. — Цесаревича надежно охраняют!

— Сие подлое нападение планируется во время визита Его Высочества к своей невесте в Венецию… — продолжил Романов.

— И что с того?! — уже откровенно-сердито перебил его Борис. — В гостях у дожа Иоанн будет ничуть не в меньшей безопасности, нежели здесь, в Петрополисе! Если даже не в большей!.. Признаюсь, ждал от вас какого-то затейливого измышления, но чтобы столь нелепого и вздорного…

— Мой Государь, позвольте мне изложить все по порядку, — тихо, но твердо проговорил Светлейший князь. — И уже тогда станете судить…

— За судом, сударь, дело не станет! — грозно буркнул Император. — Ну да дух с вами, говорите! — тем не менее разрешил он.

— Обстоятельства таковы, — сосредоточено начал Романов. — Три дня назад у меня в Чите бесследно пропал опытный полицейский офицер, некий майор Гаврилов. Признаться, хватились его не сразу — обычно он на месте не сидел, нередко подолгу обретался в тайге, выслеживая китайских разбойников — так называемых хунхузов. Но когда наконец хватились — тут же учинили розыск и выяснили, что накануне своего исчезновения Гаврилов как раз допрашивал в участке какого-то задержанного китайца — всю ночь напролет. А вот утром на месте не обнаружилось ни самого майора, ни арестанта, ни материалов дела — а всем у нас известно, что Гаврилов был страшным педантом и любил составлять подробнейшие, многостраничные протоколы. Полиция Читы оказалась сим оборотом дела немало удивлена. Но сие Сибирь, там у нас и не такое случается… Однако нынче утром ко мне на прием пришла девица из мастеровых, некая Варвара Васильева. И принесла подаренный ей какое-то время назад Гавриловым шелковый платок. А на платке том — письмо, вдруг проступившее кроваво-красными буквами. Дословно, я заучил: «Милая Варя, если ты сие читаешь, значит, меня уже нет в живых. Меня плотно обложили, сие единственный способ поведать, что происходит. Не чая того, я раскрыл заговор против нашего Государя. В оном замешаны такие большие люди, что просто представить страшно — Глава Кабинета министров, заведующий Императорской канцелярией и многие, многие другие, по именам мне покамест неизвестные. Конвой, III Отделение — все повязаны. Китайцы тоже с ними. Злодеи намерены убить лютой смертию Цесаревича Иоанна, чтобы сделать наследником молодого Дмитрия. Точно установлено, что покушение будет ими осуществлено в граде Венеции, во время скорой поездки туда Иоанна. Как и кем осуществлено — не ведаю, но все, все у них готово! Знаю сие верно. Необходимо предупредить Государя. Немедленно отнеси сей плат господину губернатору, Светлейшему князю Романову — он сообразит, как поступить. Не вздумай обращаться ни к нам, в полицию, ни к жандармам — там могут быть заговорщики. И вот еще что…» Здесь сообщение обрывается, — поднял рассказчик глаза на Бориса. — Но и сего, по-моему, более чем достаточно…

— И где же ныне сей красноречивый плат? — скептически поинтересовался Император.

— Увы, рассыпался в прах, едва я дал взглянуть на него своему секретарю, — развел руками Романов. — Очевидно, сообщение на сем артефакте предназначалось только для меня и девицы Васильевой.

— Вот незадача! — картинно всплеснул руками Борис. — У вас все? — насмешливо прищурился он на собеседника.

— По фактам — все, — склонил голову тот.

— И сие вы называете фактами?! — взорвался внезапно Император. — Давно я не слыхал подобной несуразицы! Наверное, с тех пор, как вы оправдывались предо мной за тот летний пробой во дворце!

— Мой Государь, насчет оного пробоя — я уже дюжину раз объяснял: там меня жестоко подставили. Как и Сергея Огинского!

— Вот только не начинайте все с начала! — раздраженно бросил Борис. — То дело мной тщательно рассмотрено и закрыто! Я дал вам шанс, надеялся, что в Сибири вы одумаетесь, и что же вижу: вы являетесь ко мне и потчуете нелепыми побасенками. Даже интересно, на что при сем рассчитывая: неужели на то, что, поверив в сей лютый бред, я во гневе отстраню людей, делом доказавших мне свою преданность, и вновь приближу вас, однажды уже не оправдавшего доверия?! Признаться, сие просто оскорбительно!

— Единственное, на что я смею надеяться, Ваше Величество — что вы отмените предстоящую поездку Его Высочества в Венецию. И тем самым хоть как-то порушите планы злодеев. Для себя я совершенно ничего не прошу. Более того, готов оставить и нынешнюю свою должность — если только сей шаг поможет спасти Цесаревича!

— Иоанну ровным счетом ничего не угрожает! — хмуро отрезал Император. — Ни в России, ни в Венеции. Ни где бы то ни было еще! Я сам инспектировал его личную охрану! Она безупречна! Равно как оклеветанные вами граф Разумовский и граф Бестужев-Рюмин — вернейшие из моих людей! В отличие от вас, Романов!

— Воля ваша, мой Государь… — поник Светлейший князь. — Но дабы подтвердить свои слова, — снова решительно вскинул голову он, — я готов незамедлительно подвергнуться любому допросу, начиная от сканирования ауры и заканчивая…

— Бросьте, сударь мой! Обмануть сканирование ауры под силу любому одаренному магу! — одернул его Борис. — А уж вам-то, с вашими немалыми, надо признать, талантами, противостоять методам допроса никакого труда не составит — тем более, что время подготовиться у вас было в избытке…

— Но Ваше Величество…

— Довольно! — резко оборвал Романова Император. — Вы хотели быть услышанным — я вас выслушал. А теперь убирайтесь обратно в свою Сибирь — и не смейте казать оттуда носа, пока я сам не призову вас в столицу! Все ясно?

— Ясно, Ваше Величество… — выдохнул Светлейший князь.

— Что же касается безопасности Цесаревича — если на миг предположить, что сей вопрос вас и впрямь волнует, а я все же склонен видеть в своих подданных лучшее, даже в таких, как вы — то не извольте переживать, — уже куда спокойнее добавил Борис. — Я повторно устрою ревизию его охраны — хотя и не вижу в сем мероприятии ни малейшей необходимости!

— Благодарю, мой Государь… Но в Венецию…

— И в Венецию Цесаревич отправится не ранее, чем я буду абсолютно уверен в его абсолютной защищенности!

— Прошу прощения, может быть, все-таки, отменить сию поездку… — начал было Романов.

— Более вас не задерживаю, — уже вовсе не слушая, бросил ему Борис.

Покинув тронный зал, Светлейший князь, не глядя по сторонам, прошел дворцовым коридором, с абсолютно потерянным видом спустился по парадной лестнице, понуро вышел на площадь, шагнул в услужливо открытый для него адъютантом портал, и только здесь, в белом астральном тоннеле, позволил себе наконец самодовольную улыбку. Неприятно, конечно, выставлять