нечестивые ярлы, волокут за косы на площадь, силой бросают к подножью кровавого трона Рарога. Вспомнила Зарислава эти жестокие длани, эти стальные очи, и поняла, где искать ей спасения… Да внизу, внизу же, шумит холодная река своими гордыми волнами. Прими меня, Волхов! Прости меня, мати Зари, не оправдала я имени твоего!
С этими словами бросилась она в воду, трепал ее косы ветер, затем поглотили волны, но не видела уже этого сама Зарислава. На устах ее трепетало имя Вадима, и перед очами стоял его облик. Вот он сжимает её хрупкую руку, поправляет меч, улыбается, а затем заключает в объятия и не отпускает никогда.
Эпилог
Веловей и Буян стояли в храме Мары перед расстеленными полотнами. На одном из них лежало тело Вадима, на другом – его отца. Жрицы пели звонкими голосами, да чинили волшебными иглами тонкие тела. Явье тело умерло – пойдет в огонь. Жарье если не починить, то не будет в Роду светлой памяти. Навье и Клубье еще сорок дён будут живы, явиться могут. А вот Дивье, Светье и Колобье после светлого пламени костра священного перейдут к Роду, да в древе на своих местах прочно встанут. Было в храме и третье полотно, оно – пустовало. Кручинился воевода о том, что не нашли в бурных водах Волхов-реки тела гордой и прекрасной дочери его. Но одно было ему известно: Боги обратили Зариславу в берегиню, которая вечно будет нести любовь, благо и свет Роду. Перед челом властительницы Темного мира, перед закрытым ликом Черна Мати, поклялись Веловей и Буян отомстить за оскорбление и мятеж. И была еще одна битва, из которой они уже не вернулись. Кто теперь нам ответит, было ли это правдой? Мы потерялись в сплетении сказов и легенд, но одно знаем точно: предатели за своим поступки всегда ответят перед Богами, а наш удел – славить имена Вышних, да воспеть хвалу вечной и негасимой любви, зане пошла земля Русская от дыхания Рода и благословения Лады.
И бывает так, что крест Ладин снова раскрывает над тобой небо, и заря режет полог тумана. Вдруг неспешно пробуждается память, и своими очами медленно тонешь вдруг в родных лазоревых очах, пробуждаешься в сильных дланях. А затем мы снова об руку ступаем по прекрасным зеленым лугам, любуемся гладью реки – и на одном из перстов снова блещет серебряное коло. Мысли в челе бьются крылами, заставляя глаголить о том, кем мы были раньше, а затем и вовсе рука берется за перо, да сплетает стройные строки. Пусть Дебрянск – пусть не Новград, пусть Десна – а не Волхов, мы живы, мы идём по Родной Земле и готовы завершить всё, что не успели тогда ВО БЛАГО НАМ И НАШЕМУ РОДУ.
Эпилог
Веловей и Буян стояли в храме Мары перед расстеленными полотнами. На одном из них лежало тело Вадима, на другом – его отца. Жрицы пели звонкими голосами, да чинили волшебными иглами тонкие тела. Явье тело умерло – пойдет в огонь. Жарье если не починить, то не будет в Роду светлой памяти. Навье и Клубье еще сорок дён будут живы, явиться могут. А вот Дивье, Светье и Колобье после светлого пламени костра священного перейдут к Роду, да в древе на своих местах прочно встанут. Было в храме и третье полотно, оно – пустовало. Кручинился воевода о том, что не нашли в бурных водах Волхов-реки тела гордой и прекрасной дочери его. Но одно было ему известно: Боги обратили Зариславу в берегиню, которая вечно будет нести любовь, благо и свет Роду. Перед челом властительницы Темного мира, перед закрытым ликом Черна Мати, поклялись Веловей и Буян отомстить за оскорбление и мятеж. И была еще одна битва, из которой они уже не вернулись. Кто теперь нам ответит, было ли это правдой? Мы потерялись в сплетении сказов и легенд, но одно знаем точно: предатели за своим поступки всегда ответят перед Богами, а наш удел – славить имена Вышних, да воспеть хвалу вечной и негасимой любви, зане пошла земля Русская от дыхания Рода и благословения Лады.
И бывает так, что крест Ладин снова раскрывает над тобой небо, и заря режет полог тумана. Вдруг неспешно пробуждается память, и своими очами медленно тонешь вдруг в родных лазоревых очах, пробуждаешься в сильных дланях. А затем мы снова об руку ступаем по прекрасным зеленым лугам, любуемся гладью реки – и на одном из перстов снова блещет серебряное коло. Мысли в челе бьются крылами, заставляя глаголить о том, кем мы были раньше, а затем и вовсе рука берется за перо, да сплетает стройные строки. Пусть Дебрянск – пусть не Новград, пусть Десна – а не Волхов, мы живы, мы идём по Родной Земле и готовы завершить всё, что не успели тогда ВО БЛАГО НАМ И НАШЕМУ РОДУ.