несколько раз проверяли это место! — крикнул Гордон, — Обшарили там все как пустынные бродяги чужой холодильник!

Йем сделал большой глоток прямо из графина и вновь полуобернувшись, бросил:

— Я сказал. Ты сделай. Думать можешь, но потом.

Гордон машинально прошёл ещё несколько шагов, дошёл до помощника шерифа и остановившись подле него. Потом посмотрел на парня, бросил взгляд на удаляющегося Йема и спросил:

— Мне показалось или он улыбнулся? — и тут же продолжил, не дожидаясь ответа, — Конечно показалось. Пошли со мной, нужно сделать кое-какое объявление в салуне.

***

Местный салун был похож одновременно на все такие салуны по эту сторону Скалистых Гор. И точно так же, как все салуны, обладал своим собственным, особым духом. Обветшалое двухэтажное здание из неровных рассохшихся досок совсем не украшало собой главную улицу. На втором этаже располагались крохотные клетушки для нечастых приезжих, которые хозяин гордо наименовал «нумерами». Первый этаж занимала кухня и большой питейный зал. Полинявшая от яркого солнца вывеска сообщала посетителю о том, что он нашел себе приют в заведении старого Хэнка, носящим лаконичное и логичное в такой ситуации название «У Хэнка». Заведеньице, несмотря на достаточно дурную репутацию, тем не менее пользовалось большой популярностью у местного люда. Здесь можно было узнать свежие новости, поговорить о делах. А самое главное, выпить кружечку — другую доброго темного пива, сваренного на собственной старого Хэнка пивоварне. Или пропустить рюмочку ядреного бурбона, коим старика исправно снабжали окрестные фермеры-самогонщики. Когда-то случались в заведении и основательные драки, в основном с приезжими, которым (дракам) завсегдатаи всегда были чрезвычайно рады. Однако последний шериф оказался обладателем строгих нравов и твердой руки и восторгов местных бузотеров по поводу хорошего мордобоя после обильных возлияний не разделял. Посулив нарушителям спокойствия страшные кары — вплоть до изгнания из города — и выбив дурь из особо рьяных, он мигом навел порядок в Хэнковой вотчине и теперь любителям потасовок оставалось лишь с ностальгией вспоминать добрые старые годы, когда небо было ярче, трава — зеленее, кулаки — крепче, а у девок по две сиськи. Окна салуна потемнели от чада, у входа мирно посапывал свернувшийся калачиком местный любитель жидкости. Его не трогали — а чего тут такого, ну умаялся бедолага после трудов праведных, с кем не бывает?! Пусть отсыпается, горемыка.

За покосившейся стойкой в углу дремал старик-хозяин, немногочисленные в этот час посетители из числа ярых завсегдатаев развалились на обветшалых и донельзя скрипучих скамьях, провожая мутными взглядами двух проплывающих время от времени мимо девок-подавальщиц и крепко сжимали мятые жестяные кружки, словно боялись что те вот — вот отрастят себе ноги и убегут от нерадивых выпивох куда глаза глядят.

Белой вороной среди местного люда выглядел молодой парень, почти мальчишка, сиротливо притаившийся в самом дальнем углу салуна. Странная одежда, растерянный и удивленный взгляд — все указывало на то, что паренек нездешний. Стараясь не смотреть по сторонам он сосредоточенно ковырял вилкой в тарелке с нехитрой снедью. Издалека было видно что ненужного внимание к своей персоне мальчонка старается избегать. Совершенно, впрочем, напрасно — любой чужак в маленьком городке тут же становится центром внимания, не помогают никакие ухищрения. Вот и мальчишка не стал исключением. Местные уже давно присматривались к парню, оценивая, стоит ли овчинка выделки — мало ли что юнца соплей перешибить можно, видно ведь, что кровей благородных. Вдруг окажется что это сын какого-нибудь окрестного лорда, путешествующий инкогнито. Раскрутишь такого на стаканчик-другой виски, а потом явится его папашка со сворой матерых головорезов и обдерет тебя как липку. У благородных на такой случай разговор короткий и к излишним сантиментам они не склонны. А то и вовсе, удар по морде затянутым в перчатку (чтобы не испачкаться) кулаком, затем неприятная пеньковая веревка на шею — и все, прощайте, друзья-товарищи, отправляюсь на Небеса. Так что, пожалуй, ну его от греха подальше, лорденыша этого.

Внезапно двери салуна распахнулись и в помещение ввалилась разномастная компания наемников мэра Гордона. И завсегдатаи тут же забыли о диковинном мальчугане, переключив свое внимание на явившихся джентльменов удачи. Вошедшие были с ног до головы изгвазданы в пыли, некоторые украшены пропитанными кровью бинтами и выглядели они грязнее, чем обычно. А судя по звериной озлобленности и без того не страдавших излишком добродушия рож, обтрепались они честно прочесывая заросли в поисках лежбища тварей, что не добавляет человеку душевного спокойствия. Кое-кто из местных, из тех кто потрезвее да поумнее, не выдержали соседства подобной публики и предпочли тихонечко удалиться, прошмыгнув вдоль стены к выходу.

Наёмники несли на себе все полагающиеся отметки своей профессии Почти все могли похвастаться шрамами на лице, пудовыми кулаками и колючими взглядами. Выделялись двое. Огромного роста чернокожий парень, с добродушным лицом, всегда окруженный некоторым пустым пространством, и благообразного вида старичок, с мелкими, не запоминающимися чертами лица и и весьма добропорядочной седой бородой. Этакий дедушка с завалинки, в домотканой рубахе, просторных штанах и потертой куртке. Такому бы более пристало возиться с внучатами, или разводить пчел, или заниматься столярным делом. Но уж точно не ездить по пустыням в сомнительной компании матёрых ухорезов. Образ доброго старичка портил только заношенный патронташ и пустая кобура. Оружия, по крайней мере на виду, не было и у остальных, видимо местные законники все-таки додумались запретить пришельцам разгуливать по городу со стволами. Окинув присутствующих цепким и колючим взглядом, старик на секунду остановил внимание на притаившемся в углу лорденыше. Срисовав картину, он едва заметно ухмыльнулся, как будто оценил лишь одному ему понятную шутку.

— Драть в задницу этих упырей! Таскаемся как проклятые по этой долбанной пустыне целый день, а не добыли ни одной тушки! — пробасил один из наёмников, мужик особо злодейского вида, с голым как колено черепом и рваным шрамом на щеке. — Я сейчас блевать пылью начну! Слышь, хозяин, а ну-ка выставляй на стол все что есть, да не скупись, чертов жмот! Господа охотники обедать желают! И про выпивку смотри не забудь, старый обормот!

— Ну не кричи ты так, Дрейк, — устало и ласково произнес приличный старичок и возмутитель спокойствия мгновенно затих. — Не стоит оскорблять хозяев