популярность. По-прежнему, общался, главным образом, с Риной.

Вскоре ажиотаж вокруг Лейтмана и его джинсов стал утихать. Близились выпускные экзамены, поэтому все были озабочены учебными проблемами. Но как-то один раз Ромка после очередного экзамена, кажется, по иностранному языку, пригласил Рину в гости, чтобы показать той альбомы по искусству и пластинки, которые его родители привезли из зарубежной командировки. И он и Рина сдали английский на «отлично», были в хорошем настроении и решили, «а почему бы двум благородным донам» не выпить по чашечке кофе с мороженым!

Девушка была поражена, сколько книг, оказывается, скрывала квартира Лейтманов. Обстановка была стандартной, но вот книг – ни конца, ни края! Радиола была тоже обычной – «Рига», но вот пластинки – таких в СССР достать было, практически, невозможно! Музыка была – просто улёт! Особенно понравилась Рине группа «Бони Эм»! Ромка же тащился от какого-то Боба Марли, у которого, как у девчонки было много-много косичек на голове. Но песни тоже были очень мелодичными, а голос приятным. Да и кофе, которым паренёк угощал свою гостью – своим вкусом и ароматом – не шёл ни в какое сравнение с той растворимой бурдой, которую пили дома у Рины. Так что, неожиданно для себя, и она взглянула на своего школьного приятеля чуточку под иным углом. Тем более что Ромка к концу школы сумел как-то и подрасти, и в плечах раздаться… А в своих супермодных джинсах выглядел настоящим…ой, ну, не суперменом, но однозначно – героем девичьих грёз. Эх, Рина, Рина, оказывается, ты такая же мещанка, как и все! Но ведь и с интеллектуальным багажом у него всё в порядке – есть, о чём поговорить, как говорится, на досуге… Значит, всё не так уж безнадёжно!

Но после выпускного бала, на который Рома не пришёл, так как спешно уехал в Ленинград, где поступил, в конечном итоге, в Ленинградский электротехнический институт, а после – в Феодосию, где жила какая-то родня, чтобы на море набраться сил и здоровья для дальнейшей учёбы. Рина знала об этом, потому что Роман прислал ей пару открыток с Черноморского побережья. Хотя, если честно, ей было не до него. Рина тоже поступала на филфак в местный университет. И после своего зачисления была отправлена довольными родителями в поощрительную поездку по Кабардино-Балкарии. Так что встретились-увиделись они с Романом только после зимних сессий, когда Рина на каникулах на несколько дней приехала в Ленинград.

Ромка, как иногородний студент, получил комнату в общежитии. Правда она была на троих, но его соседи укатили по домам, а вот Лейтман на каникулах решил остаться и повысить свой культурный уровень, походив по музеям и театрам. Кроме всего прочего, этот интеллигентный юноша сумел установить тёплые дружеские отношения с заведующей общагой, поэтому та и позволила Роме пригласить на каникулах в гости, как он сказал, свою кузину из провинциального городка. Ну, то есть Рину.

Рина, стоя перед зданием общежития, с восхищением оглядывалась по сторонам. Шестиэтажное, с узкими высокими окнами и эркерами, выкрашенное в коричневый цвет, оно, сразу настраивало на какой-то мистический лад, окутывало атмосферой Раскольниковых, Сонечек Мармеладовых, старух-процентщиц и прочих Петербургских тайн. Да и из окна комнаты открывался такой вид! Внизу какая-то узкая речушка, но закованная в гранитную набережную, а за ней – башни и купола какого-то сказочного строения – Ромка говорит, что женского монастыря. Но он и присочинить мастер! Если будет время, то Рина сходит туда на экскурсию. Но сегодня уже поздно, да и погода какая-то промозглая, с резким, швыряющим в лицо снежную крупу ветром. Так и хочется укутаться пледом и сидеть с чашкой горячего чая перед телевизором или вести неспешную беседу с другом. Что ребята и сделали. Соорудив на кухне, что была на этаже, очень приличный ужин, они притащили сковородку с жареной картошкой в комнату, открыли кое-какие привезённые из дома разносолы и порезали домашнее сало. К тому же, Ромка, как большой, купил в соседнем гастрономе бутылочку какого-то красного вина, которое, за неимением фужеров, разлили по чайным чашкам, а саму бутылку спрятали в тумбочку – вдруг комендантша с проверкой заявится. И говорили-говорили…

И если у Рины новости были не особо интересными, она, в основном жаловалась, что в универе на изучение литературы остаётся очень мало времени, потому что часами приходится сидеть в читальном зале и конспектировать труды классиков марксистско-ленинской философии. А хотелось бы почитать Гомера или Данте, так ведь – нет!

Зато Ромчик, такое прозвище дала ему ещё в школе Рина, поражал её своими новостями. Он тоже часами сидел в библиотеках, но цель его была совершенно иной. Рома «заболел» вопросами, связанными с парапсихологией, телекинезом, телепатией и – ёлки-палки! – с телепортацией! А всё началось с памятного Вечера Первокурсника, вернее – ночи, когда Ромчик оказался в каком-то странном доме, в не менее странной квартире, куда он попал со своим новым товарищем-однокурсником совершенно фантастическим образом. Сказать, что они были пьяны и поэтому толком ничего не помнят, было нельзя. Ромка – домашний мальчик и совершенно не имел никакого пристрастия к спиртному. Ему категорически не нравился вкус всех спиртосодержащих напитков. Шампусик, там, куда ни шло, ну, винца сладенького, всё же остальное – бр-р-р! Поэтому, когда они с приятелем добирались, выйдя из метро на станции Петроградская, до своей общаги и решили срезать путь, пройдя через какой-то двор… Дело закончилось тем, что они оказались в том странном жилище! Обстановка была очень не непонятной, словно, это был склад декораций исторического фильма о событиях времён Достоевского. Какие-то углы комодов, стулья с гнутыми спинками, сундуки, что ли… Освещение было только то, что проникало через зашторенные окна от уличных фонарей. Если бы он был один, то сразу бы помер от страха, говорил Ромчик. А так рядом сопел отслуживший в армии крепкий воронежский парень, сосед по общежитской комнате, поэтому Рома Лейтман собрался и попытался мыслить логически. Раз они как-то сюда вошли, то, значит, и выйти тоже смогут! Ребята взялись за руки и начали по часовой стрелке продвигаться по полутёмной комнате, ища что-нибудь мало-мальски похожее на входное отверстие. Но иногда, дотрагиваясь до разных предметов руками, они – о, ужас! – вызывали сноп искр, бело-голубое свечение и характерный запах электрических разрядов. Всё это было так жутко, но красиво! Однако при этом никакой боли их пальцы, к счастью, не ощущали! И, как оказалось потом, на руках не осталось никаких следов от ожогов. Последнее, что помнил Лейтман, это то, что он отодвигает какой-то