Никита Грудинин Спойте обо мне

Предисловие

Перед всеми моими дальнейшими действиями я хочу рассказать про одновременно одного и всех людей, существовавших на этой сгнившей земле. Как вам идея перерождения одной души в нескольких творениях божьих? Глупо, – думал я, – а оказалось, что вполне даже возможно.

Я ни во что не верил. Вера – искушение для меня. Искушение перекинуть вину людей на какой-то замысел, что давно потеряло какой-либо смысл. Думаю, смысла не было с самого начала. Просто чертов эксперимент произошел на мартышках и время шло, а мы, пройдя через века и тысячелетия, начали оправдывать такое гнусное начало чем-то сверхъестественным. Впрочем, лучше не стало, но теперь все больше людей перестает верить. Я пытаюсь понять: так мы устали или просто весь бред дошел до своего пика?

Я, правда, не верил ни во что, даже в бессмысленность. Меня не покидают мысли, что меня не существовало, но потом я случайно получил один шанс пожить. Это укрепляло меня в этом мире: свезло же, почему бы не попробовать. И вот я жил, постепенно думая: а может я тут, чтобы не радоваться? Вот этот удачливый кусок существования, что мне положили на тарелку и заставили есть – что это? Подарок или наказание? Но ведь меня даже не было вообще нигде и никогда, как я заслужил что-либо из этого? На самом деле, у меня просто появилась форма существования – кусок мяса, который может:

Вонять

16 минут

В нашем городе, что жители привыкли называть городом крыльев, давно не происходило ничего сногсшибательного. Здесь даже ничего нормального не происходит, только угнетающие события, к которым привык каждый из нас. Дети не узнают ничего прекрасного, так как их с самого рождения принуждают поверить в свою безысходность. В песочницах больше не лепят красивые замки, куда можно поселить своих придуманных рыцарей и королей с их женами да куличи из меленьких ведрышек. Детям рано утвердили, что время сыпется подобно песку и этот песок не нужно заменять другим, тем, что похуже. В нашем городе каждый первоклассник знает, что не улетит с парнем на волшебный остров, где он сможет остаться навсегда молодым, тут каждый знает, что не проживет больше пятидесяти лет. Звучит слишком мало, но это еще лучший исход. Не лучшее питание, огромный стресс и нужда в каких-либо наркотических веществах, будь то таблетки, иголки или простой алкоголь с сигаретами – все это сказывается на нас. Самый старый человек сейчас живет на окраине города и ему шестьдесят два. Редкостный ублюдок по характеру, – как я слышал, – но любит отправлять пенсию в разные фонды в помощь сиротам – что-то еще сохранилось в его увядшей голове.

Я не исключение, мой выбор пал на парение – более-менее безопасная вещь, яро не убивающая меня. Мне захотелось наилучший эффект и потому взял косму, знаменитейшую парилку из всех. У них еще такое забавное лого – радужный круг на фоне темно-серого цвета, будто они и в правду смогут что-то скрасить в наших жизнях, как же… Каждый выдох выдает разный цвет, честно это меня и привлекло больше всего в этих штуках.

Вся эта меланхолия нашего города дошла до того, что возле домов на земле начали рисовать круги с крестиком, чтобы поиграть в мини игру перед смертью. Попал – молодец, умер красивее, чем другие, а если не попал – позорная смерть. Потому и город прозвали городом крыльев: здесь все пробуют полетать.

Небо в основном серое, оно закрыто из-за постоянных выбросов с разных фабрик и заводах. Выходить на улицу стало вреднее, чем оставаться дома.

Жителей в последнее начало бросать то в дрожь, то в жар, из-за чего на улице можно встретить двух проходящих людей в совершенно разной одежде: один в гавайской рубашке да в шортах с сандалиями, а другой в осенней куртке и теплых джинсах. Насчет времен года все тоже сложно. Зайдешь в магазин, а там: легкая куртка, куртка теплее легкой, теплая и т.д. Мы все позабыли, что значит одеваться по-летнему. Ветра, как и погода, живут своей жизнью, ведя себя как захотят. Прогнозы погоды стали бесполезными, так как слышать каждое утро: “Завтра все также пасмурно, прохладный ветер будет становится холоднее с каждым часом”, – надоело, мы это и без них знаем.

Меня это особо не касается: мы с отцом часто выезжаем в город по соседству, в котором дела происходят намного лучше, правда, цены там душат да передушат, но не суть. Я знаком со многими людьми в городе по соседству и в нашем знаю не меньше, но могу точно сказать, что такие странные только у нас. Многие здесь безумствуют, но быстро кончают. Мы легче относимся к смерти. Конечно, у нас есть веселые люди, кто-то продолжает смеяться, даже не смотря на окружение, но к итогу они становятся изгоями, именно далеко не самыми приятными собеседниками, любящими встревать в чужие дела. Я же по собственной инициативе стал изгоем для любого общества. Я Адам и мне семнадцать лет, достаточно молодой, но очень уставший от всего этого.

31 Октября 2017 года.

Я жил в отдельной от родителей квартире, на которую недавно накопил отец, что работал, не зная усталости, ради такого подарка мне на день рождения. На моем столе все еще лежал недоеденный торт с цифрами-свечами, который забыл отец. Я думал его выкинуть: не люблю сладкое, да и он испортился уже, но он напоминал мне, что теперь я свободен как никто другой из моих сверстников. И все же выкинул, закрыл его прозрачной крышкой и положил в черный пакет для мусора – уже четвертый на моей памяти пакет, что стоял возле двери и ждал, когда же его наконец выкинут.

С новосельем меня поздравило много людей: отец и Лейла, школьная знакомая, что всегда обо всех помнит и даже про меня, но сказать, что я был счастлив из-за этого, не могу. Она глупая и доставучая, иногда переходившая границы дозволенного: близко садилась, лезла обниматься, общалась на личные темы. Я пробовал от нее избавиться: блокировал во всех соц. сетях, игнорировал в школе и на улице, но она восприняла это как игру и только больше начинала лезть. Часто спрашивала о моем здоровье и интересовалась правой рукой.

Что же с рукой? Когда-то я пробовал быть строителем, но недолго им пробыл из-за одного идиота, что встал на месте, когда должен был бежать. Пока это не важно.

Первое, что, может броситься в глаза, когда на меня смотришь – мой протез. Большая металлическая дрянь цвета черной стали, надетая на мое правое плечо, к которой еще и привыкал на протяжении пары месяцев. Не, правда, у меня будто вся рука состоит из одного сенсора на телефонах. Самое трудное было закуривать косму, не ломая ее при этом – настоящее испытание.

Когда отец сказал, что обязательно накопит на протез, я сразу начал представлять механическую руку как из терминатора, только еще и