Никита Лебёдко Бессмертие: Ад или Рай?

От автора.

Привет, читатель. Какого бы ты возраста и пола не был бы, я думаю, что тебе будет интересно прочесть это произведение, написанное в полном беспамятстве, сумбурно и очень быстро. О чем оно?

Герой произведения представится сам, но я тебе скажу то, чего он не скажет: прототип персонажа – я сам. Его мысли, взгляды, размышления: все его качества срисованы с меня самого, с элементами фантазии конечно.

Спасибо я хочу сказать паре человек, которые также присутствуют в произведении, но имена или не названы, или изменены, но безусловно эти люди поймут то, что это о них.

Подруге, о которой говорится в одиннадцатый день, отдельное спасибо, потому что только благодаря тебе, Огонек, я продолжаю писать, показывать людям то, что я делаю. Я никогда не был уверен, что моя писанина чего-то да стоит, до сих пор думаю, что в этом нет ничего такого, а порой это и полнейший бред. Но только благодаря твоей поддержке я не сдаюсь и иду дальше, развиваюсь и уже не прячу то, что делаю. Спасибо, что продолжаешь быть рядом, не отрекаешься от меня и сколько бы времени ни прошло в разлуке, ты всегда со мной. Спасибо, Огонек.

Мой герой будет много чего тебе рассказывать, объяснять, но помни, что твой выбор – это твой выбор. Ты можешь слушать это, менять свое мнение, взгляд, но прошу, делай выбор осознанно, действительно подумав и переварив ту информацию, которую дает тебе он.

Нет ничего невозможного, если иметь сильных дух и веру, помни об этом. Не все, что ты читаешь – выдумка, во всем есть своя тайна и скрытый смысл.

День первый.

Привет, товарищ, не против если я буду звать тебя так?

Позволь представиться – Версалеc. Имя почти никто не помнит. Почему? Узнаешь позже. Но сам я свое имя помню – Никола, это практически все, что я помню из своего детства, да и вообще начала своей жизни. А все потому, что прожил я немного больше, чем людям положено: в этом году юбилей праздную, жаль, что один, девятьсот восемьдесят лет. Но я неплохо сохранился. Постараюсь описать для тебя.

Закрой глаза, смелее, и представляй. Я довольно высокий мужчина, больше двух метров в высоту, крепкий, широкие плечи, длинные сильные руки; очень длинные волосы (почти до поясницы), их так любила заплетать Кая, но о моей семье позже; у меня довольно большие глаза голубого цвета, но такие они не всегда были, да и сейчас временами можно увидеть в них другой цвет: они меняются от моего настроения и чувства на душе.

Если я чувствую радость – они ярко-желтые, почти светящиеся, как летнее солнце. Это невероятно красиво, правда.

Когда на душе мир и какое-то неземное спокойствие, они зеленые; такими они были часто, когда я смотрел на свою жену и дочерей.

Кроваво-красными они горят, когда я в ярости, такое бывает, когда происходит борьба не ради борьбы, а именно за что-то или кого-то. Ты ведь знаешь это чувство? Когда тебя переполняет, ты готов шею свернуть любому, кто встанет перед тобой, по жилам течет огонь и выдыхаешь с особым жаром, а сам становишься в разы сильнее и опаснее. В такие моменты глаза светятся красным, бойся, если увидишь их, никому бы не пожелал в них заглянуть.

Серые – довольно редкие, но и такое было, они не такие, как у людей, это действительно очень четкие серые глаза, будто цвет отменили в этом мире, и ты смотришь в их глубь. Это откровение, когда я вдруг понимал что-то… постараюсь объяснить это чувство. Мир замирает, но не совсем: он становится очень медленным, и ты смотришь на то, как с неба неохотно падают капли дождя, будто парят в воздухе, и с неохотой приземляются вниз. Казалось бы, капля летит не больше одной-двух секунд, но в моменты серых глаз они могут парить до получаса. В такие моменты ты видишь все иначе, ситуация, которая казалась обреченной, находит свое решение, но бывает и наоборот. Это время на размышление: мысли становятся подобны молниям, а время замедляет свой ход, уступая это право тебе, чтобы ты смог принять роковое решение, которое кардинально изменит, если не мир, то твою жизнь уж точно.

Фиолетовый – это уже будет тяжело объяснить, но я попытаюсь. Фиолетовый ведь не свойственен человеку, так? Вот оно и есть, это те моменты, когда я чувствую особое пробуждение силы, особую связь с этим миром, а также этот цвет может означать то, что образовалась связь с человеком (я – часть его сознания), но об этом подробнее я расскажу в другой день.

Карие. Не так интересно? Нет, друг, ты просто не видел этих глаз. Это яркий, глубокий цвет, а сами глаза при тусклом свете начинают будто светиться и порой пугать тех, кто замечает их в полумраке. Это смесь зеленого и желтого на самом деле, если так порассуждать. При этом цвете я чувствую себя особенно: спокойствие, но в то же время несвойственная мне резкость движений от тени к тени, потому что бывает подобное чаще всего в темноте, но не всегда. Порой это красные, но без крови: жажда есть, но более спокойная, нет особого прилива сил и нет огня, это тихая ненависть.

И, наконец, голубые. Что первое всплывает в твоей голове после этого слова? Океан? Небо? Нет. Лед. Да-да, именно лёд. Это момент опустошения, когда ничего уже не способно согреть, а сердце обращается в кусок застывшей воды… Ты знаешь это чувство? Чувство потери? Мы поговорим о нем завтра, но это именно то, что заставляет мои глаза гореть голубым. Таким холодным и мертвым…

Больше никаких внешних особенностей у меня нет, но вот теперь вернемся к тому, зачем я вообще взялся писать дневник, и к моей главной особенности.

Ты ведь слышал о философском камне, ведь так, приятель? Магический камень, с помощью которого можно сварить эликсир молодости и стать бессмертным, любой металл обращать в золото. Да, обращать металл в золото я не умею, а вот с первым…

Много веков люди пытаются обрести одно и то же. Власть, деньги, чтобы эту самую власть получить, и вечную жизнь, чтобы иметь влияние бесконечное; но у смерти на этот счет другие планы: самые сильные и влиятельные люди в любом случае умирали, как бы они ни пытались продлить свою жизнь хоть на мгновение. Смерть – это то, что настигнет каждого человека, кого-то раньше, а кого-то позже, но никто не будет обделен ее вниманием. Увы…

Здравствуй, я тот, о ком смерть забыла, а вспомнить не может уже девять сотен лет. Я стал заложником этой жизни, и как бы ни пытался, я просто не способен умереть. Вроде такое простое действие, столько способов есть для того, чтобы лишить человека жизни, многие правители веками создавали самые изощренные способы умертвить неугодного государству человека, а те, кто потерял всякий вкус к жизни и больше не видит смысла в ее продолжении, перенимали эти методы и создавали по их подобию свои. А я