Лабиринты наших желаний

1

Иногда отношения между двумя людьми похожи на лабиринт. Какое-то время мы идём, ни о чём не думая, словно плывём по течению. И вдруг — развилка, и никаких указующих камней. Никто не подскажет тебе, куда следует свернуть, чтобы достичь счастья. Никто не подскажет тебе верный путь, ведь жизнь не сказка. Только в сказке окружающие делятся на добрых и злых, в действительности же всё гораздо сложнее.

Но вот, наконец, ты принял решение. Сделал шаг вперёд… и уткнулся в тупик. Повернулся, чтобы пойти назад, а никакого «назад» уже нет. Там, позади, всё совсем другое… и нужно начинать новый путь.

Каким он окажется, этот новый путь? В лабиринте так просто заблудиться…

***

Твой лучший будильник — это ты сам.

Ксюша Мартынова знала это очень хорошо. Так же, как и то, что если твой начальник хочет тебя уволить, опаздывать на работу не стоит.

Желание своё он, конечно, не афишировал, да и Ксюша тоже молчала — проблемы ей были не нужны. Просто она уже седьмой месяц не представляла, что делать. Уходить в другую редакцию? Увольняться самой? Притворяться, что всё в порядке, и терпеть до последнего?

Она пока терпела. Просто потому что уволиться никогда не поздно, а уходить с насиженного за шесть лет места совсем не хотелось.

Будь проклят этот дурацкий новогодний корпоратив, на котором Виктор — заведующий редакцией, в которой работала Ксюша — выпил лишнего. Его поставили начальником всего полгода назад, и он решил расслабиться хотя бы на корпоративе, раз в остальное время дерут, как сидорову козу.

Водка и коньяк, громкая музыка, полутёмный коридор… Ксюша просто шла в туалет, когда почувствовала, что её схватили за плечо, прижали к стенке и пытаются поцеловать.

Своего начальника она узнала только после того, как дала ему коленом в пах. И потом ещё, извинившись, помогала выпрямиться и вызывала такси, чтобы Виктор мог уехать домой.

Женатый мужчина с двумя маленькими детьми… Какой позор.

Начальник вызвал Ксюшку «на разговор» сразу после новогодних каникул. Не мялся, тут же твёрдо заявил — мол, давай забудем, извини, я был пьян. Она не возражала. Конечно, забудем. Естественно, пьян. Бывает, чего уж там.

Вот только… с тех пор Виктор сильно изменил отношение к ней. Давал самые сложные проекты, постоянно придирался, даже покрикивал. Коллеги смотрели на начальника с недоумением — с остальными-то он так себя не вёл.

Ксюша терпела. Сжимая зубы, работала, стараясь не отвлекаться на ставшую гнетущей атмосферу в редакции. Надеялась, что со временем Виктор успокоится и перестанет хотеть её уволить.

Впрочем… уж лучше «хотеть уволить», чем просто «хотеть».

*

Время обеда, как всегда, подошло неожиданно, и ознаменовалось жалобными завываниями в желудке. Ненароком взглянув на часы, Ксюша обнаружила, что выбилась из графика на целых пятнадцать минут. Не удивительно, что так хочется есть.

Быстро свернув все окна на рабочем столе — она терпеть не могла, когда кто-то пялился на её недоделанную работу — засунула в сумку мобильник и поспешила прочь из офиса, лопатками ощущая взгляд Виктора. Начальство, конечно, ничего не сказало, обед положен по штатному расписанию, но если вдруг она потратит на него больше получаса — точно скажет.

Наверное, не надо было так думать, выходя из редакции. Как в воду глядела.

В холле оказалось пусто, и Ксюша, кивнув знакомому охраннику, нажала на панели вызова лифтов кнопку с цифрой один. Через пару секунд двери открылись, и девушка вошла внутрь. Там никого не было, если не считать долговязой, почти на целую голову выше Ксюшки, девчонки-подростка. Девчонка не поднимала головы от экрана дорогущего айфона, по краям которого блестели розовые стразики.

Ксюша рассматривала соседку по лифту совершенно машинально — больше здесь нечего было рассматривать, если только стены глазами сверлить. Она сразу же поняла: девочка из обеспеченной семьи, и дело было не только в айфоне (который, прямо скажем, давно не признак состоятельности). Ксюша, выросшая в бедности, да и до сих пор с трудом сводившая концы с концами, безошибочно определяла тех, кто не был ей ровней. Вот и сейчас она прекрасно видела и дорогую футболку, и безупречные джинсы (точно не с рынка), и дизайнерские кроссовки. Видимо, девочка едет с верхних этажей — именно там, по слухам, располагались элитные квартиры. Больше неоткуда, не в офисе же она работает в свои младые годы?

Двери закрылись, лифт поехал. Впрочем, ехал он недолго… Замер через пару секунд, издав какой-то странный и немного пугающий звук.

— Блин… пообедала, — пробормотала Ксюша, недовольно покосившись на панель, где гордо светилась единица. Но увы — двери не открывались.

Девчонка наконец подняла голову от своего драгоценного телефона и испуганно огляделась.

— Ой, а почему мы стоим?

— Застряли, — вздохнула Ксюша.

— Как это? — удивилась собеседница. — Эти лифты разве застревают?

— Конечно. Все лифты застревают. — «Так же, как все люди тупят» — подумала про себя Ксюша, а вслух сказала: — Сломалось, видимо, что-то. Сейчас запустят, дело житейское.

На этом, с точки зрения Ксюши, вопрос был исчерпан. Вот только у её солифтницы оказалось иное мнение на этот счёт…

Сперва девчонка слегка позеленела, потом побледнела и начала хлопать ртом, как рыба. Затем прижалась спиной к зеркалу позади себя и стала медленно сползать на пол, закатывая глаза.

— Блин! — Ксюшка подскочила к панели и нажала на кнопку экстренного вызова. — Эй! Там кто-нибудь есть вообще? Запустите лифт, тут ребёнку плохо!

— Сейчас, — буркнули оттуда. — Чиним.

Выругавшись про себя, Ксюша подошла к девчонке. Та уже почти лежала на полу, тяжело дыша и заливаясь паническими слезами.

— Клаустрофобия? — Ксюша села рядом, приподняла «ребёнку» голову и положила её себе на колени. — Я, конечно, не врач, но мне кажется, глазки тебе лучше закрыть. Давай-давай, ресницами не хлопай, закрывай. А я тебе песенку спою… колыбельную. Спи, моя радость, усни, в доме погасли огни, птички уснули в саду…

Удивительно, но девчонке явно полегчало. Она даже задышала глубже, отчётливее, и хрипы уменьшились.

Когда-то давно Ксюша ходила в музыкальную школу, где её учили петь и играть на гитаре. Петь ей нравилось, играть — нет. Гитару она забросила, а вот бросить петь так и не смогла. Да и слух с голосом у неё имелись.

— Ложкой снег мешая, ночь идёт большая…

Девчонка чуть улыбнулась и слегка порозовела. Видимо, ей нравилось. И Ксюша продолжала петь,