Освоили. Все рутинные операции давно переданы под его чуткое руководство. За людьми – контроль, ремонт, обслуживание.

Мы остановились перед одним из станков. Корпус был снят, железная начинка разобрана и аккуратно разложена вокруг. Ремонтники в касках с полупрозрачными забралами, закрывающими верхнюю часть лица, окружали разобранный станок и мановением рук управляли непосредственно копавшимися в железе паукообразными роботами.

– Внедряем искусственный пролетариат помаленьку. Все наши. С соседнего опытного цеха. Время, вперёд, – заметив мой оценивающий взгляд, прокомментировал всезнающий экскурсовод.

– Посторонись, человек!

Я оглянулся. Мимо нас мерно прошагал, неся в руках ящик, полный небольших деталей, андроид-рабочий. Походка у него казалась вполне человеческой, и только на поворотах он притормаживал, сперва разворачивал корпус на новое направление движения и лишь затем шагал дальше. Остановился перед окошком в стене, где за перегородкой скучала пожилая женщина. Андроид водрузил свой груз перед приемщицей и замер в ожидании. Стоял абсолютно молча и неподвижно, без обычных для таких случаев шуточек и прибауточек. Женщина же быстро отобрала из принесённого ящика несколько деталей. Привычно проверила их на каком-то затейливом приборе. И внезапно ткнула одной из них прямо в бесстрастный фейс невозмутимого робота:

– Это что за анальное творчество ты мне принес?

– Не понял, повторите директиву… – прогудел работяга.

– Вся партия через задницу сделана! Почему допуски отпустили…

Я с интересом прислушивался к перепалке. Особист же потянул меня дальше:

– Пойдём-пойдём. Рабочий момент. ОТК в действии. Тут ещё те мегеры работают. Готовы живьём сожрать. Даже этих… Но зато качество выпускаемой продукции держат строго на высоте.

– А теперь вступаем на территорию научного прогресса и передовых технологий…

Мы подошли к дверям трехэтажного здания, увенчанного фирменным логотипом «Шестерёнка-атом». У входа замер огромный киборг о двух лапах. Пара устрашающего вида монструозных пушек заставляла задуматься, а стоит ли вообще туда входить.

– Наша продукция. Ударный дроид-пехотинец, – представил замершего механоида начальник, – сказки Звёздных войн у нас давно стали реальностью. Не боись, он не активирован. Пока…

Я про себя усмехнулся – что он может знать про звездные войны?

Внутри здания мы, немного поплутав по коридорам, подошли к неприметной двери.

– Теперь так. Заходим на экспериментальное производство. Здесь всё будет казаться с непривычки странно, даже голова может закружиться. Но немного потерпи, потом вольёшься в ритм. Сейчас преднастроечный шлюз будет.

Дальше начиналась какая-то чертовщина. Войдя в небольшую шлюзовую камеру, мы оказались в эпицентре стремительно мигающих огней, странных, постоянно ускоряющихся сигналов и тревожно покалывающего запястье контролера. Голова закружилась практически сразу. Когда же покинули наконец угомонившийся шлюз и вошли в сами производственные помещения, то очутились словно в ином измерении… Первое впечатление, что стал героем киноленты, воспроизводимой в ускоренном режиме, – всё двигалось и вертелось раза в два-три быстрее привычной повседневности.

– Современное производство в иной метрике времени, – откомментировал Герман Вениаминович.

И пока мы шли между мельтешащих людей и роботов, где, кстати, последних было заметно больше, скороговоркой пояснял:

– Экспериментальный цех с искусственно созданной средой. Все визуальные процессы ускорены от естественного течения в несколько раз. Психика людей, подчиняясь специальной программе преднастроечного шлюза и заданному ритму, также многократно ускоряется, обеспечивая и ускоренную физиологию. Производительность возрастает в три раза. И это не предел ещё… Шлёпают продукцию, как пирожки.

Признаться, такой форсированный режим меня быстро утомил. Даже наблюдать за стремительно передвигавшимися людьми оказалось довольно тяжко, что уж говорить о самих работягах, вкалывавших с трёхкратной производительностью. Хотя, если в таком темпе они трудились изрядно укороченную смену, то игра вполне стоила спалённых свеч – отпахал законные три часа и свободен, отдыхай.

– А на обычной жизни такая потогонка не сказывается? – поинтересовался я.

– В негативном плане нет. Но исследования показали, что человек и в обыденной жизни начинает мыслить значительно быстрее. Так что, продолжительность эффективного дня наших работников субъективно удлиняется.

Я пораскинул мозгами – и мне бы в сутках не помешали несколько дополнительных часов, пускай даже сугубо субъективных…

– Цех Квантования. Или, как кличут в народе, «вязальное» производство.

– Чулочно-носочное, что ли? – переспросил я.

– Можно и так называть, – хмыкнул начальник, – для конфиденциальности.

Вот тут ничего общего даже с прогрессивно ускоренным производством, где побывали до того, не наблюдалось. В сравнительно небольшом помещении вдоль стен громоздились серверные стойки, по потолку ветвилась паутина волноводов. Остальное пространство впритык занимали огромные агрегаты, хитросплетения разноцветных проводов и блестящих трубок, излучатели, катушки мощных трансформаторов.

– Здесь налажено единственное в мире промышленное производство квантово запутанных частиц.

– Что мы получаем на выходе? – уточнил я.

– Квантово запутанные частицы. У нас они имеют маркировку – V-частицы.

– И зачем это? Да ещё в промышленном масштабе. Какая польза?

– А дальше увидишь. Так сказать, наглядно убедишься, что вещь очень полезная в нашем непростом хозяйстве.

Экскурсия становилась всё более увлекательной, и сожалеть о зря потраченном времени, судя по всему, по итогу не придётся.

Среди напряжённо гудевшей аппаратуры шастали поджарые роботы. В безумно ускоренном режиме. Да и пара попавшихся навстречу человек двигалась с такой запредельной скоростью, что и на людей они уже не походили. Больше на насекомых, успевающих пережить все перипетии своей насыщенной жизни за один-единственный световой день.

Я помахал одному рукой, не получив в ответ ни толики внимания.

– Зря стараешься, – подсказал начальник, – он тебя не заметит. Ты для него не более чем бездвижная часть интерьера, даже несмотря на ускоренные в пару раз рефлексы. Что поделать – непересекающиеся временные линии.

Двигались мы только по отмеченным яркими красками областям. Герман Вениаминович заранее предупредил, что малейший заступ за черту чреват столкновением. С фатальными последствиями для всех участников ДТП.

– Здесь человек может работать лишь очень