- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (13) »
пылу сломав;
Там стужа бесчинствует, болью танцует. Верь я
Тебя согреваю
сердцами
семи
октав.
Провода обрываются
Дым. Провода обрываются разом. С ног, Все выгорает, плавится и искрит. Я не дышу. И воем одной из строк, Мир проливается криками от обид.
К черту мосты: все так пусто. Там гаснет свет, Лед обнажает все страхи и бьет в ребро. Вдохом ломаются прозы; но до планет Только твоих дотягиваюсь все равно.
Чувствуй же облака! На моем листе Завтра не будет мест и я заживу. Ты – все мои «люблю» в этом долгом сне. Ты – все мои «летаю», «дышу», «живу».
Механизм
Это просто немыслимо. Так не бывает. Наверное, кто-то не спросив, вживил внутри механизм, который сам решает, биться сердцу или нет. Когда даже разряд и тысячи врачей не способны хоть как-то повлиять: серое пятно – оно и будет серым, только с пометкой «Жизнь». Пока однажды мы не почувствуем оглушающий бой, с двенадцатикратным усилением, пока однажды нас не разбудят.
Сон вечности
На миг один, вечности; на прожиг один от искр, падать во мгле нам, ощущая себя: дыханием, сердцем, света касанием. Мы во вселенной, закрыв глаза. Мы во вселенной.
Только сон, как глубокая бирюза, убаюкивает между звезд. Только сон – наша жизнь, только сон…
Уходя под лед
Когда уходя под лед, мир останется остывать (всё выжжено от начал, даже души до тла), захлебываясь пустотой, будем собирать себя, свои души складывая в тела. И будем ладонями солнце ловить среди осколков во мраке разбитых миров. А я буду искать и только в твоих глазах немного тепла.
Доброе утро
Когда ночь прощается, она убирает ладони, и жар от губ не чувствуется; и кажется, что луна обидчиво охладела и вышвырнув сон, сменила себя на пыль. И в тумане рассвет запаздывает, и мнется еще мгновенье.
Когда ночь прощается, то обнимает особенно горячо бессонницы зацепившиеся за крыши, словно туманные волосы за плечо. Все еще холодно… Холодно, но уже ближе. И по домам растекается, в души стучатся ночи рассветные греющие поцелуи. Небо уже твое, навсегда твое.
Новый рассвет. Доброе утро. Теплее…
Утро родится заново завтра
Всё прощается нашим сердцам каждый раз, когда день рождается и восстает из глубин и недр, под медью солнца послан его свет одним из светил, только ради того, чтобы ты был крылат и статен, только ради того, чтобы ты, непременно, был.
Всё прощается горнам утра, под ратью слова; после, когда съёжится и сгорит живое дыхание звезд. И его основа останется недосягаема для орбит. Легкость песен вселенной слышима будет в простом преломлении света, проявлением счастья. Только если утро рождается заново, значит, и ты каждый раз рождаешься заново в нем.
17.02.16
Твой кофе
Кофе твой в утреннем соло горький и черный, Без рафинада и сливок за пару глотков, Сразу же мне безобразием щиплет бесспорно, Ну, а тебе лишь ключи от дневных берегов.
Силами кофеина без остановки, В теле твоем прибавляются бодрости тоны, Кофе твой в утреннем соло без зарисовки Меняет нахмуренность утра пеньем Латоны.
Из форточки ветер выносит резвостью птицы, Свежепомолотых зерен, утренний Па, Ты так забавно глотаешь эти крупицы, Только вот я к удовольствию кофе слепа.
27.08.2013
Слепое утро
Утро слишком слепое, Чтобы в окно не ворваться Бешеным, громким воем Способности просыпаться.
Лезет в тихой через шторы Напевом игривого света, Но только его узоры Всегда грубовато продеты.
Я стыну глухим изгоем В его безрассудных танцах. Но утро слишком слепое, Чтобы в окно не ворваться.
Одно утро
Зима. Звуками мостовой, медленно растворяется утро. Твое утро. Еще одно такое тихое, еще одно такое неповторимое. Где жизнь – это всего лишь миг в бесконечном множестве похожих утр. Похожих, но не таких же. Когда каждый в этой холодной вселенной ищет себя. Когда каждый в этой вселенной еще не понимает, что он и есть одно маленькое тихое утро.
* * *
Падает тень не ровная, рядом с плеча, поровну день, а душа мелом крошится в прах. Кажется, я потеряла часть сгоряча. Вчера.
* * *
Одна из теней замирает внутри, смотри: За стойкими гулами стёкол срывается шум. Неисправимо расшатывает крик. Только одно: разбудите меня, прошу!
* * *
Во мне живет два мира: мрак и свет, И борются всегда, сжимая вены, Да так, что аж шатаются все стены. Уверен, что в тебе их все же нет?
Repeat
Еще один день погас, не оставив и следа. Растворился, и облика своего не сберег. Как же бессовестно душит – его не собрать по атомам, нажав «repeat». Мои перепонки лгут мне, словно ночь умеет рассеивать голоса и послушно, безосновательно проигрывать их. Клейменный рассветом, новый день выжигает себя и свои сны, которые он должен был рассыпать над нами. Они исчезают. Но именно тогда, твои заблудившиеся сны, все таки, прилипают к моим растрепанным волосам.
09.01.2015
* * *
Верно же, город спит, и усталого, но расплавленного крыла тает тень. Одна пелена из танцующих возле окна снежинок провожает. Послушай, как же они поют без тебя, оглушающе останавливая планеты, оглушающе, до начала нового дня. Да, и даже потом они не замолкают.
Ночь, фонари разгораются
Ночь опускается плавно. Гаснет день под ее давлением новым закатом. Ночь опускается медленно, на высотках, на крышах каплями оседает. Мокро до дрожи. В каждой из сотой секунды целенаправленно тянутся атомы душами, что забываю пространство я, улетая между огнями, в мелькание строк.
Все настоящее в том собирается в ней, фонари разгораются, в племя не созданных улиц, огнями из звезд. Радиус их мелькания и притягательности не в числах ставится. Радиус их мелькания – все расстояния выжженных бабочек, те, что между тобой навсегда и мной.
Ночь – время моей души
Ночь – это, то время суток, когда моя душа погружается в свою атмосферу свободы. При этом достаточно просто смотреть на огни, тающие в громадных тисках уставших городов. И чувствовать, будто они смотрят на тебя и ты их ночь. Но при этом, каждая ночь отличается от предыдущей: на долю глубины мерцания звезд; на каплю нежности мысленного потока в пространство неонов, где все равны и нет бирок, при-колотых намертво стареньким значком. Она заряжает исключительной энергией жить и любить, даже в те моменты, когда кажется совсем наоборот. Ночь – это время моей души.
Чернила
Въедаются в
Провода обрываются
Дым. Провода обрываются разом. С ног, Все выгорает, плавится и искрит. Я не дышу. И воем одной из строк, Мир проливается криками от обид.
К черту мосты: все так пусто. Там гаснет свет, Лед обнажает все страхи и бьет в ребро. Вдохом ломаются прозы; но до планет Только твоих дотягиваюсь все равно.
Чувствуй же облака! На моем листе Завтра не будет мест и я заживу. Ты – все мои «люблю» в этом долгом сне. Ты – все мои «летаю», «дышу», «живу».
Механизм
Это просто немыслимо. Так не бывает. Наверное, кто-то не спросив, вживил внутри механизм, который сам решает, биться сердцу или нет. Когда даже разряд и тысячи врачей не способны хоть как-то повлиять: серое пятно – оно и будет серым, только с пометкой «Жизнь». Пока однажды мы не почувствуем оглушающий бой, с двенадцатикратным усилением, пока однажды нас не разбудят.
Сон вечности
На миг один, вечности; на прожиг один от искр, падать во мгле нам, ощущая себя: дыханием, сердцем, света касанием. Мы во вселенной, закрыв глаза. Мы во вселенной.
Только сон, как глубокая бирюза, убаюкивает между звезд. Только сон – наша жизнь, только сон…
Уходя под лед
Когда уходя под лед, мир останется остывать (всё выжжено от начал, даже души до тла), захлебываясь пустотой, будем собирать себя, свои души складывая в тела. И будем ладонями солнце ловить среди осколков во мраке разбитых миров. А я буду искать и только в твоих глазах немного тепла.
Доброе утро
Когда ночь прощается, она убирает ладони, и жар от губ не чувствуется; и кажется, что луна обидчиво охладела и вышвырнув сон, сменила себя на пыль. И в тумане рассвет запаздывает, и мнется еще мгновенье.
Когда ночь прощается, то обнимает особенно горячо бессонницы зацепившиеся за крыши, словно туманные волосы за плечо. Все еще холодно… Холодно, но уже ближе. И по домам растекается, в души стучатся ночи рассветные греющие поцелуи. Небо уже твое, навсегда твое.
Новый рассвет. Доброе утро. Теплее…
Утро родится заново завтра
Всё прощается нашим сердцам каждый раз, когда день рождается и восстает из глубин и недр, под медью солнца послан его свет одним из светил, только ради того, чтобы ты был крылат и статен, только ради того, чтобы ты, непременно, был.
Всё прощается горнам утра, под ратью слова; после, когда съёжится и сгорит живое дыхание звезд. И его основа останется недосягаема для орбит. Легкость песен вселенной слышима будет в простом преломлении света, проявлением счастья. Только если утро рождается заново, значит, и ты каждый раз рождаешься заново в нем.
17.02.16
Твой кофе
Кофе твой в утреннем соло горький и черный, Без рафинада и сливок за пару глотков, Сразу же мне безобразием щиплет бесспорно, Ну, а тебе лишь ключи от дневных берегов.
Силами кофеина без остановки, В теле твоем прибавляются бодрости тоны, Кофе твой в утреннем соло без зарисовки Меняет нахмуренность утра пеньем Латоны.
Из форточки ветер выносит резвостью птицы, Свежепомолотых зерен, утренний Па, Ты так забавно глотаешь эти крупицы, Только вот я к удовольствию кофе слепа.
27.08.2013
Слепое утро
Утро слишком слепое, Чтобы в окно не ворваться Бешеным, громким воем Способности просыпаться.
Лезет в тихой через шторы Напевом игривого света, Но только его узоры Всегда грубовато продеты.
Я стыну глухим изгоем В его безрассудных танцах. Но утро слишком слепое, Чтобы в окно не ворваться.
Одно утро
Зима. Звуками мостовой, медленно растворяется утро. Твое утро. Еще одно такое тихое, еще одно такое неповторимое. Где жизнь – это всего лишь миг в бесконечном множестве похожих утр. Похожих, но не таких же. Когда каждый в этой холодной вселенной ищет себя. Когда каждый в этой вселенной еще не понимает, что он и есть одно маленькое тихое утро.
* * *
Падает тень не ровная, рядом с плеча, поровну день, а душа мелом крошится в прах. Кажется, я потеряла часть сгоряча. Вчера.
* * *
Одна из теней замирает внутри, смотри: За стойкими гулами стёкол срывается шум. Неисправимо расшатывает крик. Только одно: разбудите меня, прошу!
* * *
Во мне живет два мира: мрак и свет, И борются всегда, сжимая вены, Да так, что аж шатаются все стены. Уверен, что в тебе их все же нет?
Repeat
Еще один день погас, не оставив и следа. Растворился, и облика своего не сберег. Как же бессовестно душит – его не собрать по атомам, нажав «repeat». Мои перепонки лгут мне, словно ночь умеет рассеивать голоса и послушно, безосновательно проигрывать их. Клейменный рассветом, новый день выжигает себя и свои сны, которые он должен был рассыпать над нами. Они исчезают. Но именно тогда, твои заблудившиеся сны, все таки, прилипают к моим растрепанным волосам.
09.01.2015
* * *
Верно же, город спит, и усталого, но расплавленного крыла тает тень. Одна пелена из танцующих возле окна снежинок провожает. Послушай, как же они поют без тебя, оглушающе останавливая планеты, оглушающе, до начала нового дня. Да, и даже потом они не замолкают.
Ночь, фонари разгораются
Ночь опускается плавно. Гаснет день под ее давлением новым закатом. Ночь опускается медленно, на высотках, на крышах каплями оседает. Мокро до дрожи. В каждой из сотой секунды целенаправленно тянутся атомы душами, что забываю пространство я, улетая между огнями, в мелькание строк.
Все настоящее в том собирается в ней, фонари разгораются, в племя не созданных улиц, огнями из звезд. Радиус их мелькания и притягательности не в числах ставится. Радиус их мелькания – все расстояния выжженных бабочек, те, что между тобой навсегда и мной.
Ночь – время моей души
Ночь – это, то время суток, когда моя душа погружается в свою атмосферу свободы. При этом достаточно просто смотреть на огни, тающие в громадных тисках уставших городов. И чувствовать, будто они смотрят на тебя и ты их ночь. Но при этом, каждая ночь отличается от предыдущей: на долю глубины мерцания звезд; на каплю нежности мысленного потока в пространство неонов, где все равны и нет бирок, при-колотых намертво стареньким значком. Она заряжает исключительной энергией жить и любить, даже в те моменты, когда кажется совсем наоборот. Ночь – это время моей души.
Чернила
Въедаются в
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (13) »