каждой звонко у порога,

Как в страшном сне, опять петух кричит.

Отрекся трижды… Вечно в этом кайся,

Что в ночь одну жизнь некогда сгубил.

Симон, кем был, не предал бы, признайся.

Но Петр иной, иначе все решил.

Пока рыбак, бесстрашием был славен.

С сетями рваными и мужество – на дно.

И пред людьми пусть ныне обесславлен,

Но жив и здрав; а Бог простил давно.

Ведь знал Он все еще до этой ночи,

И, пожелай, избегнуть мог суда,

Когда Петра измену напророчил…

И мысль змеей: да Бог ли он тогда?!

Как веру в этом сохранить смятенье?

Душа осанну небу не поет,

Когда живет, терзаема сомненьем,

И муки ада, словно воду, пьет.

Лишь смерть одна способна дать ответ,

Нашептывает сладко ветер в уши,

Ведь Он не зря сказал, что смерти нет.

Совет его услышь – и будь послушен…

Петр духом слаб; он человек, не Бог,

Чтоб с сатаной на равных мог тягаться.

День ото дня его печальней вздох,

И сил уж нет, бездомному, скитаться.

Но Петр идет; его надежда манит,

Мысль робкая, что встретит он того,

Кто старика вдруг снова одурманит

И, все простив, поймет без слов его.