горизонтальное положение. – Бабуля. Лежите спокойно. А то вколю успокоительное. – Тон был строгий, поучительный. Он не первый раз общался с пожилыми людьми. И знал, подходы к проблемным.

– Ромочка, милый. Ну тормози. – Уже ласково попросила бабуля.

Фельдшер сначала напрягся, откуда бабка его знает. Память на лица у Ромы хорошая. Он бы ее запомнил. Но потом выдохнул, вспомнив про бейджик на груди.

– Так, Марфа Федоровна. Вам нужно лежать. Скоро приедем в больничку. А там посмотрим. Наложим гипс. И если ничего больше не найдем, новый год вы встретите дома.

Бабка недовольно хмыкнула и уставилась в  потолок. Роман расплылся в кресле. Легкая улыбка не сразу сошла с лица.

– Ночью деткам надо спать. Уложили на кровать. Спит котенок, спит баран. Спит и маленький Роман… – Шептала бабка, что было еле слышно.

Фельдшер мирно засопел в кресле. Марфа закинула голову назад и глянула в кабину скорой помощи. В лобовом стекле, один за другим, мерцали фонари. Водитель следил за дорогой, изредка поглядывая в зеркало заднего вида.

– Услышь приказ солдатик. Услышь слова родные. Тормози спокойно. По курсу постовые.

Скорая моргнула правым поворотником, и встала на обочине. Марфа наконец поднялась с койки, и принялась отстегивать ногу. Добрый фельдшер крепко завязал шину, да и на обезболивающее не скупился.

Старушка полезла в свою шубу, и через мгновенье достала блокнот. Старый. Потрепанный. Рассохшийся. Страницы были все желтые, разбухшие от влаги. Она лизнула палец, не скупясь на слюну. И начала листать. Все было исписано, изрисованно узорами. Через каждые несколько страниц встречался вложенный сухоцвет. На одном из них бабка перестала листать. Нежно взяла кончиками ногтей и закинула в рот. Начала перемалывать зубами. Вкус заставил ее кривиться в лице. И чем дольше она жевала, тем больше корчилась. Наконец проглотив, высунула язык и с облегчением выдохнула. Воздух вышел серым дымом.

– Что было, то прошло. Водица утекла. Забудь все добрый друг. Я это не со зла. – Прошептала Марфа и схватив закреплённые на стене костыли выползла из скорой.

Старушка брела вдоль дороги, по границе с лесом, так, чтобы лишние глаза ее не увидели. Она шла, не проваливаясь в снег, хотя намело по колено. Даже обувь не оставляла следов. Будто бабка и не весит ничего. Костылями она работала уверенно, для девяносто трехлетней.

– Как же я… Как же я… Дура. Проглядела. Не успела. Не смогла. – Бормотала Марфа себе под нос. – Ух и достанется… Ух устроят…

Старушка наконец пришла. За спиной валялись остатки автобуса.

– Эй! – Звонко крикнула бабка. – Пернатая! Лети сюды. – Обратилась она к снегирю, сидящему на ветке. Тот послушно полетел на встречу, прихватив с собой пару друзей. Они сделали круг над головой старушки и присели на подставленный костыль.

– Где девка? – Потребовала ответа Марфа. Птицы начали громко чирикать и переглядываются между собой. – Тут девку в лес утащили. Где она? – Ещё раз спросила старуха. Она наклонила голову как можно ближе к птичкам. Так, что ее нос чуть не касался птичьего клюва. Морщинистая рука немного тряслась, но держала несколько кубиков сухарей перед птицами. – Я в долгу не останусь…

Птички улетели добывать информацию, звонко щебеча. А старушка отправилась в глубь леса. Потихоньку, стараясь не ступать на поломанную ногу.

Марфа стояла напротив двух молодых сосенок, скрещенных кронами в полусферу. Именно сюда ее привели пернатые товарищи. Постояв с пару минут старушка обернулась на одной ноге, как заправская балерина, и очертила костылем круг. Поделила его на четверти, и каждую четверть еще пополам. Каждую линию она пресекла чертой, ровно по середине. А от каждой черты провела костылем к двум противоположным. Так получилась восьмиконечная звезда. В каждой восьмой части начертала по руне. А сама встала в центр. Руку прорезала маленьким перочинным ножом и зашептала:

– Просыпайся молодец, оживай коли мертвец. Разминай остатки плоти  гроб врагу сейчас сколотим. Давай вставай мертвец Алешка поиграй со мной немножко. – Зрачки у бабки закатилась под верхние веки. А тело еле заметно потряхивало.

Дочитав заговор она махнула рукой, обрызгав кровью восьмую часть круга. Так повторилось восемь раз, прежде чем Марфа свалилась обессиленная на землю.

Спустя пару часов в тихом лесу послышался хруст снега. Мужчина, два метра ростом, в измазанных грязью лохмотьях, с мешком на голове и веревкой на шее, появился из за дерева. Он встал на границе круга и молча ждал. Кожа его отдавала холодным синим цветом. Руки и ноги в зарубцованных шрамах. Марфа смотрела на него строгим взглядом.

– Ступай, Алеша. Очисти место от супостатов. – Приказала старуха.

Мужчина махнул между двух сосен и исчез, как только пересек границу. Марфа неспешно встала на костыли и пошла следом.

Снег превратился в бордовое месиво из разорванных зеленоватых тел и замерзшей воды. Старушка неспешно бродила от землянки к землянке. Совершенно не брезгуя ступать на то, что было под ногами. За ней, также не спешно, шел Алеша. Мужчина постоянно запихивал под мешок чужую руку, а возвращая обратно на свет, на той не хватало куска. С каждым разом плоти становилось все меньше и меньше.

Проходя по домам, Марфа собирала куколок-фантош, эльфы использовали их чтобы привязать жертву к дому, в котором та будет находиться перед церемонией. А после для развлечения свои деток.

Закончив обход и собрав все куклы, Марфа развела огромный костер в центре деревни. Благо все необходимое было рядом. И уселась на здоровенное бревно. Алеша сел напротив, прямо на снег, не прекращая трапезу.

– Мучена душа. Прыгай в чисту воду. Обрети свободу. Родню навести. В поле прорасти. Туда тебе дорога. – Шептала старушка в ухо каждой кукле, а после, нежно целовала. И бросала в костер…

Когда куклы кончились в огонь отправился и Алеша. Он добровольно ступил в самый центр по первому знаку старушки. Дело было закончено.

Морщинистая рука нырнула под одежду, как только Марфа покинула чужие земли. Американский смартфон последней модели  блеснул на свету полированными гранями.

– Марфа Кривная едет с докладом. – Сказала старушка и, не дожидаясь ответа, спрятала технику обратно.

________________

Перед Марфой стояла баррикада из девяти гранитных ступенек. Старушка смотрела на них с неприкрытой злобой, выпуская пар раздувающимися ноздрями. Вокруг не было ни души. Трехэтажное административное здание на краю промзоны. Тут и не бывает многолюдно. А в одиннадцать утра и подавно.

Старушка поправила платок, так, чтобы он максимально плотно прилегал к лицу. И начала покорять свой Эверест. Правой рукой она вцепилась в перила. И это не