Александр Железняк Иногда судьба просто не даёт выбора

– Проклятие, небо скоро совсем затянет, – проворчал палач, выходя на крышу вслед за мной.

Он был прав. Пока мы поднимались на башню, с моря успели налететь косматые тучи цвета переспевшей вишни. Они шли низко и быстро, и не было никакого сомнения, что стоит им только достигнуть города, как тут же разразится чудовищный ливень.

– Стоит поторопиться, – я кивнул двум рослым стражникам в шёлковом пурпуре с золочёными саблями на поясах.

Это были обыкновенные сыновья рыбаков, которым однажды хватило смекалки присягнуть на верность его величеству. Если бы они этого не сделали, сейчас бы тратили свою жизнь на выходы в море ради миски креветок в день, а то и вовсе угодили бы в ловцы жемчуга.

Между ними болтался несчастный в рваной рубахе и цепях. Собственно, ради него мы все здесь и собрались.

– Приступайте, святой отец, – я ободряюще улыбнулся священнику в чёрной сутане. Он был ещё молод. Только что выпустился из семинарии, и это была его первая казнь.

Священник посмотрел на приговорённого сквозь очки и спросил на удивление строгим – не иначе достигнутым долгими тренировками – тоном, не хочет ли тот раскаяться.

– Я не виновен в том, в чём меня обвиняют! – выплюнул преступник.

У него были длинные каштановые космы, которые успели отрасти за те месяцы, что он просидел в городской темнице. Лицо осунулось, а кожа совсем побледнела из-за отсутствия солнечного света в том каменном мешке, в котором его держали.

Иногда мне начинало казаться, что совершая казнь, мы оказывали преступникам большую услугу, ибо те условия, в которых они содержались в тюрьме, сложно было назвать человеческими.

– Твоя вина была доказана в суде. Ты обыкновенный разбойник с большой дороги. Тебя опознали трое купцов из гильдии и при тебе нашли краденые вещи, – я даже не смотрел на этого бедолагу, когда перечислял доказательства его вины. Зачем? Он и сам их слышал не раз в королевском суде. Несчастный просто решил напоследок надавить на жалость.

Вместо того, чтобы разглядывать бандита, я решил полюбоваться на огромный город, в котором прожил несколько жизней.

Старинные квадратные башни из светлого камня поднимались над множеством жилищ из белого кирпича. Дома поскромнее были одноэтажными и стояли тесно друг к другу. Крыша у них была из тёмной черепицы, которую обжигали в пригородах столицы. Богатые же горожане строили себе двухэтажные особняки с красными кровлями, как в королевском дворце, который возвышался на утёсе за моей спиной.

– Сир прокурор, это всё ложь! Эти трое оболгали меня и подкупили рыночную стражу, чтобы подбросить мне тот кубок! Я такой же купец, как и они. Просто я задолжал денег… И они захотели наказать меня, а в уплату долга забрать моё имущество…

– Как бы там ни было, суд над тобой уже прошёл, и ты не смог предоставить доказательств своей невиновности, – скрипуче ответил я, поворачиваясь к этому якобы купцу. – Ты никогда не состоял в гильдии, кого ты пытаешься обмануть?

– Я хотел вступить! Сразу же, как только накопил бы на собственную лавку и гильдейский патент! Моя вина заключается только в том, что я взял в долг не у тех людей. Вы не смеете убивать меня за это!

– Господь Всемогущий! Ты и сам прекрасно знаешь, что не умрёшь! – я делаю знак стражникам, чтобы те подвели приговорённого к парапету.

– То, что вы собираетесь сделать, это хуже смерти! Великий Господь не прощает несправедливого суда, вы все поплатитесь за это! – напоследок он решил угрожать нам. Не самая умная тактика.

Священник понял, что сейчас произойдёт и подступился ко мне, чтобы прочитать свою законную молитву, но я остановил его жестом руки. Душа этого несчастного останется в его жалком теле, а значит, и заупокойной можно пренебречь.

– Палач! Делайте, что должно.

Рыжий детина в чёрном традиционном балахоне подошёл к приговорённому. Обыкновенно палачи скрывали лицо под непроглядным капюшоном, но этот по какой-то причине брезговал этим правилом. Очевидно ему нравилось, когда заключённые видят его лицо.

Он расковал преступника и, глядя прямо в обезумевшие от ужаса глаза, толкнул того в грудь.

Палач улыбался, совершая правосудие. Он всегда так делал.

Я увидел на миг, как человек теряет опору под ногами, а в следующее мгновение он уже летел камнем вниз.

Бандит исчез в портале с тусклой вспышкой, как и все прочие до него.

– Как думаете, сир прокурор, куда его забросило? – задумчиво спросил палач, следя за тем, как погасает внизу еле заметное мерцание.

– Надеюсь, что в будущее, – мне и в самом деле хотелось, чтобы все кого мы приговаривали к изгнанию через дыру во времени, попадали в будущее.

– Да уж! Было бы неловко, если бы этот бродяга попал в тот год, когда либо я, либо сир прокурор, должны появиться на свет! – хохотнул палач.

– Вам прекрасно известно, что человек, попавший в прошлое не в силах ничего изменить! – глаза молодого священника гневно сверкнули.

 Похоже, что святого отца привело в бешенство то, что я дал приказ выкинуть преступника без последнего причастия. Но мне всегда было тяжело понять, зачем оно нужно приговорённому, ведь мы не убивали его, а выкидывали прочь из нашего времени, всего-навсего. Он продолжал жить где-то ещё.

– Путешественник во времени становится лишь свидетелем уже произошедших событий! – продолжал разоряться церковник. – Ушедший в прошлое, даже если очень захочет повлиять на судьбу лишь подтолкнет события в нужном направлении. За те века, что здесь открыты эти врата, Церковь узнала это доподлинно.

– А ушедший в будущее? – спросил палач. – На что-нибудь сможет повлиять?

– Нет, – отрезал святой отец. – Сам термин «будущее» относителен, и наше будущее тоже уже когда-то случилось. Для нас оно неизвестно, но для тех, кто будет после нас, оно уже успело стать настоящим.

– Тех, кто будет после нас! Отлично сказано, святой отец! – мне и правда понравилось, как этот молодой парень говорит. У него точно будет блестящая карьера. – Идёмте отсюда, уже накрапывает.

Когда мы спустились вниз на улицу, тугие потоки дождя уже обрушились на город. Булыжная мостовая под башней превратилась в небольшую речушку. Крохотные лавчонки все до единой закрылись, и торговцы свернули хлопковые навесы, чтобы летний ливень не превратил нарядную ткань в измочаленные тряпки.

Под широким башенным козырьком столпились несколько праздношатающихся горожан, которые упустили момент начала дождя и теперь вынуждены были дожидаться, пока ненастье не закончится.

Среди них была женщина в оливковом платье и лёгком голубом плаще, который мог защитить лишь от лёгкой осенней мороси, но никак