опашки

– Шестой ряд иду – крикнул младший сын

– Загоняй зверя в ограду – распорядился отец и тихо добавил – перед смертью не надышишься.

Мотоблок поехал совсем вплотную к разложенному шлангу, едва не порвав его. Петрович хотел было прикрикнуть на сына, но спохватился, сам виноват. Вместо этого он позвал младшего сына к себе.

– Бери вот этот шланг, ставь распылитель и разматывай вдоль забора, докуда хватит – руки привычно соединяли шланги, карманный складень ровнял концы, открывашка ножа, давно переделанная под отвертку, затягивала хомуты, работа спорилась.

Два шланга соединил между собой, распылитель на один конец, другой к тройнику. Еще шланг, и еще сплюснутая с одной стороны трубка – распылитель. Вернулись девчонки, как раз вовремя, Петрович только закончил собирать всю задуманную систему шлангов.

Зарево над сопкой становилось ярче.

– Оля, стой тут и следи за шлангами – беря распылитель в руки, скомандовал Петрович – Лена, иди к Киру, пусть подает воду и идет сюда. Петя, проливаем полосу, чтобы земля была мокрой, заборы и от полосы до заборов все тоже заливаем.

Петрович размотал свой шланг. Распылитель в руках зашипел, прогоняя воздух из шланга, потом плюнул водой и следом разродился сильной струей, напор был хорошим. Новый насос в новой, пробуренной в прошлом году скважине, давал хорошее давление, на три выхода должно хватить.

Прибежал Кирилл, молча взял третий, короткий, всего метров пять, шланг и тоже стал проливать опашку. Прибежала кошка, буквально бросив котенка под ноги отвлекшийся Ольги она недовольно мяукнула и кинулась обратно. Дочка передала котенка будущей невестке, сама же осталась на месте.

Над сопкой появились первые языки пламени.

– Может в сторону уйдет? – как подошла жена Петрович не заметил, увлекся поливом, шланга хватило как раз до проулка, даже на три метра больше. Поэтому Петрович проливал не только полосу опашки и свой забор, но и начало проулка тоже.

– Может и уйдет, если ветер изменится. А пока к нам тянет, хорошо еще что не сильный.

– Я документы собрала, в машину сложила, фотографии, ноутбук Ольгин, телефоны. Жаль, машина маленькая, все не войдет. А пожарным звонили?

– Серега звонил, говорил, знают они.

– А где он сам?

– Пьет, где же ему еще быть.

Лето в этом году стоит жаркое, трава путем и не наросла, прошлогодней, желтой травы больше, чем свежей, вот она-то сейчас и горела. Ветер стих. Пламя с ревом поднималось над сухой травой, постепенно приближаясь, проглатывая на своем пути чахлые кусты, пластиковые бутылки и прочий мелкий мусор. Стихия наступала. Медленно, метр за метром, но неумолимо.

Лес оставался метрах в тридцати, дальше, до свежей полосы опашки, стояла лишь трава да чахлые кустики. Поэтому шансы отбиться были. Петрович перестал поливать заборы, сосредоточившись на полосе и траве по ее краям.

Из мокрой травы за полосой выскочила кошка. Опаленный хвост и правый бок, порванное ухо и пищащий в зубах мохнатый комочек котенка. Она пошатываясь подошла к Ольге и заглянула в глаза, мол веди к остальным. Девушка хотела взять кошку на руки, но та сердито заурчала, всем своим видом давая понять, что она все таки дикая и к людям пришла только из за жизненной необходимости.

Ольга пошла вперед по тропинке, показывая кошке куда надо идти. Но показывать сильно и не пришлось, дойдя до половины пути к бане, кошка услышала писк своих котят и, обогнав девушку, сама нашла их коробку на чердаке.

–Подожди, Паленка, – обратилась Ольга к кошке – я тебе сейчас воды принесу.

Воду кошка выпила почти всю. Чуть ли ни весь банный ковш, который не тратя времени ей поставила девушка, затем вернулась к котятам и все кошачье семейство притаилось, пристально наблюдая за окружающим миром из своей коробки.

Огонь приближался.

С той стороны полосы опашки бушевало пламя, оно жадно впивалось в траву, в кусты, оно росло. Становилось жарко, к жаре июльского вечера добавился жар пожара.

Петрович проливал полосу, захватывая край травы с той стороны пашни.

– Паша, забор дымит – сквозь треск близкого пламени донесся голос жены.

Петрович обернулся. Да, доски соседского забора, там, с той стороны узкого проулка, начали дымить. Вода не помогала, слишком маленький напор, для такого расстояния. Да и весь забор не спасти.

Этот проулок совсем узкий, две коровы уже не пройдут. Он и оставлен то специально, чтобы те, у кого нет своего выхода в поле, могли провести своих коров за дома. Это с другой стороны, где сейчас младший сын, Петька, там проезд, по туда трактора весной проходят, чтобы заехать в огороды не через ограды и грядки, а с задних ворот, которые есть у всех жителей околицы

Петрович стал проливать соседский забор, от угла и вглубь проулка, насколько хватало шланга и струи воды, в какой-то момент он повернулся спиной к горящему полю. Пламя гудело, что то щелкало. Где то недалеко что-то подозрительно громко хрустнуло. Кто-то крикнул, Петрович начал оборачиваться, когда плечо, руку и левый бок обожгло болью.

Стоящее неподалеку дерево упало. Оно упало на забор за спиной, чуть в стороне, но вот горящая ветка сильно хлестнула Петровича, порвала рубаху на руке, ожгла кожу. От неожиданности он вскрикнул и едва не выронил из руки шланг.

–Чтоб тебя! – в сердцах проревел Петрович, поливая себя водой. Холодная, прямо из скважины, вода охладила кожу и притупила боль. Было видно, как с той стороны дерева мечутся жена и дочь, но не могут пройти.

Какое то поразительное спокойствие нахлынуло на Петровича, вспомнился дед, его военный китель, ордена. Где то в глубине, наверное в душе, зазвучал его голос:

"Все вымпелы вьются и цепи гремят

Наверх якоря поднимают"

Петрович уперся в родную землю расставленными для лучшего упора ногами и подхватил:

– Врагу не сдается наш гордый "Варяг", пощады ни кто не желает!

Вода с шипением стала отвоевывать упавшее дерево у огня, сантиметр за сантиметром. Было жарко. Пар, дым и копоть, все смешалось, стало не понятно, что под ногами, земля или палуба легендарного крейсера. Где то вдалеке проревел ревун. Ни то требуя дороги, ни то призывая команду на последний бой.

Дерево ожило. Сначала оно задрожало, потом наклонилось. Стало не так жарко, что то изменилось в мире, может быть привык? Человек ко всему привыкает. Дерево развалилось на две части. Прямо на Петровича смотрел старший сын Кирилл с бензопилой в руках. За его спиной стоял боец пожарной части с брандспойтом.

Помощь пришла! Петрович повернулся, сам пал ушел стороной, здесь остались лишь его остатки, да горел соседский забор. В наступающей темноте он прислонился спиной к мокрому и теплому своему, спасенному забору. Стало больно руку и левый бок,