последние игровые сезоны было не меньше десяти мужей и жен, два шугардэдди и с полдюжины секс-рабов и анальных господинов. Во-вторых, Савелию совершенно чуждым казался контекст рефлексии древнего человека по поводу искупления грехов, вечных переживаний и жажды сладостного забвения. И уж совсем неприемлемым казалось жалоба на участь спортсмена. Быть олимпийским спортсменом в метареальности значило, что каждый твой инфовысер обязательно будет востребован и услышан. А быть услышанным в многомиллиардном обществе, в первую очередь, значило быть – существовать в действительности. Если тебя слушают, лайкают или дизлайкают – значит ты существуешь, значит ты являешься кем-то настоящим. До этого момента ты просто статистическая единица, безликая цифра на графиках мониторинг-ботов. Бесплотный зритель чужих настоящих жизней, которые проживают более успешные трейдеры цифрового контента. Не имело значения даже то, что биологический спортсмен, заточённый в капсулу трона, не живет никакой другой жизнью, кроме как тренировками и соревнованиями. Зато у него есть цифровой аватар, оживший совместными усилиями сотен маркетологов и проживающий красивую и беспечную жизнь. Это и было счастье для большинства граждан метареальности. Они не могли представить себе более лучшую долю, и те, у кого были хоть какие-то амбиции стремились именно к этому. Ведь это была самая главная и самая старинная игра человечества – игра в царя горы.

Савелий отвел взгляд от грубого лица Гермеса, совершенно ничем не примечательного. Ни трехмерных пропагандистских татуировок, ни наращённых на лбу рогов или гениталий, не было даже классического перламутрового нано-макияжа. Чистая и скучная кожа, лишь покрытая ровным медным загаром. Все же от внимательного специалиста не укрылось, что выражение лица у Гермеса было куда более расслабленное и спокойное, чем когда он увидел его впервые. Савелий порылся в памяти и, припомнив уроки антропологии, пришел к выводу, что подобные изменения считались маркером позитивной динамики психического состояния у древних людей.

Это значило, что Савелий ненароком все же повлиял на состояние спортсмена. Может быть лишь одним своим появлением здесь он перенастроил химические процессы в мозгу своего подопечного. Он не знал точно, мог только догадываться. Тут же в старшем сисадмине загорелся интерес. Конечно, он мог вернуться обратно в рабочую комнату и через трон в пару кликов решить эту проблему стандартным способом. Но, увидев положительные результаты от рискованного проникновения в личное пространство спортсмена, он просто не мог отказаться от последней попытки исправить проблему, так сказать, вручную прямо на месте. Савелий подумал так: Гермес всего лишь механизм с простым набором функций и довольно примитивными алгоритмами действия. Пусть он, Савелий, не разбирается в древних интерфейсах обмена данными, которые работают в этой гиперреальности, но он все же инженер по рождению и неужто ему не хватит знаний, чтобы разобраться в вербальном и невербальном аппаратах, которые, как он точно знал, являются главными рычагами воздействия одних биологических систем на другие. Та же как самые закодированные строки кода, вылетающие в виде звуковых волн изо рта или передаваемые зрительно через механические движения тела, жестикуляция, мимика, разговор – лишь поток информации, обернутый в команды, передающиеся между двумя или более мозгами с целью разрешения определенных задач. Основы программирования. Конечно, в метареальности непосредственным написанием кода люди уже давно не занимались. Савелий, например, даже не имел понятия, как сейчас выглядит язык на, котором писалась метареальность. Этим занималась особая структура – постоянно саморазвивающаяся нейросеть, без конца оптимизирующая и облегчающая логические конструкты, которые использовались как фундамент для всей виртуальной реальности. Передача информации с помощью древнего речевого аппарата была отвратительной работой, как по сложности процесса, так и по результативности. Языки древности столь плохо описывали реальность и, того более, субъективное восприятие людей, что чаще всего люди либо не понимали друг друга вовсе, либо понимали превратно или же извлекали из сказанного прямо противоположные смыслы. Как человечество смогло выжить с таким неточным и дырявым каналом обмена информации, оставалось для Савелия загадкой. Невероятным трудом и потерей времени оборачивалось любое совместное взаимодействие. Тем не менее язык людей был прародителем всей метареальности, а значит работал по тем же законам, хоть и ужасно неоптимизированным, с ничтожным КПД относительно затраченных энергетических и временных ресурсов.

Больше Савелий не сомневался. Ему казалось, что причин для отмены задуманного нет. Он сделал несколько шагов к Гермесу и, приблизившись вплотную, навис над ним, уперев руки в бока и состроив самую серьезную мину. По чести сказать, для современного человека Савелий отличался большой выдержкой, благоразумием и осторожностью. Как минимум прежде чем что-то начать делать, он старался или во всяком случае делал вид что старается продумать следующий ход и возможные последствия своих действий. Обычно люди метареальности что бы они не делали – делали это импульсивно, подчиняясь мимолетному желанию или интересу. Так было потому, что разномастные автономные системы контроля и исправления ошибок чаще всего легко и безболезненно нивелировали любые негативные эффекты и последствия, которые своими необдуманными действиями мог привнести самый безответственный юзер. Цифровая вселенная действительно приходила на помощь человеку при малейших затруднениях: подсказывала путь, варианты решения проблемы, подсвечивала, на что стоило обратить внимание. Метареальность, словно огромная всеобъемлющая мать, постоянно следила за своими чадами, уберегая их от возможных опасностей, причиной которых чаще всего они становились сами для себя.

– Вставай! – истерично провизжал Савелий, обращаясь к спортсмену. Он знал, что повышение уровня децибел при речевом контакте дополнительно стимулируют нервную систему оппонента, поэтому постарался сделать голос как можно более громким и высоким. Результат показался ему превосходным. В самом деле, Гермес тут же открыл глаза и с недоумением посмотрел на него.

– Кажется, что я наконец смог уснуть. Мне снилась жена, – мечтательно сказал Гермес. – Тот день, когда мы с ней только познакомились. Она продавала молочные коктейли в небольшом передвижном ларьке возле стадиона, на котором я тренировался. Она мне так понравилась, что пришлось выпить три коктейля