уставшей, осунувшейся.

— Вот дети, это Ваш папа, посмотрите на него, запомните, потому, что больше вы его не увидите, он нас от себя отлучил. Мы для него теперь чужие, — махнула рукой нянькам и те ушли вниз, она заплакала.

— Ты мне изменяла? — спросил ее.

— Нет, — ответила она — хотя какая теперь разница.

— Я полгода валялся в жуткой эволюции, у меня в мозгу жили жуки, сейчас я слышу одновременно тысячи молитв. Тут приходишь ты, единственная кого я любил и ведешь себя как чужой человек, что мне думать, ответь мне? — спросил ее — и что значит "хотя какая теперь разница", все же решилась на последок, а? Вообще то хотел помириться, но раз так, то нет, я не терплю измен, была у меня история в юности, неприятная. Друзья спасли. Ладно, к делу. Если ты ничего не хочешь сказать.

Она молчала, то ли гордость мешала, то ли встаки измена была и она понимала, что это конец.

— Значит все таки измена была, этого я боялся больше всего. Говорю тебя честно, я очень тебя любил и наверно все еще люблю. Но я не смогу простить и забыть, я всегда буду помнить и все буду подозревать новую. Это не нужно, не мне, не тебе, не молчи расскажи мне правду, — сказал ей.

Я налил стакан арманьяка и выпил не чувствуя вкуса, налил еще один и снова выпил, закурил.

— Скажи мне почему тебе так нравиться себя мучить? Искать измену так где ее нет, всех подозревать. Не изменяла я тебе никогда, вообще никогда не раньше, не в последние пять лет, когда ты как сурок спрятался в норку и сидел там боясь услышать что-то неприятное.

И знаешь ты прав, я вот думаю оно мне надо? Такой муж который мне не верит, — проговорила она, взяла мой арманьяк и налив стакан выпила, правда потом закашлялась.

— Помнишь перед эволюцией ты брала кровь и спросила доверяю ли я тебе, что я ответил? Вспомни, но ты могла просто все это сказать, а не прикрываться какими то братьями, блядь, сестрами еще кем угодно, ты поговорить со мной могла? Думаешь мне хорошо было эти пять лет, что вот просто так взял и в спячку ушел? Боялся я себя, что сорвусь, уничтожу к е, м этот мир вместе с вами со всеми и тобой и детьми. Потом или раньше сойду с ума и начну крушить все миры. Вот что могло быть, а тебе нужно было просто со мной поговорить, — рассказал ей все.

Она сидела отрыв рот и смотрела круглыми глазами.

— Так ты еще любишь меня? — спросила она с надеждой.

— Дуреха ты, конечно люблю, очень сильно люблю, — прошептал ей.

Налил арманьяк и выпил налил еще и отпил половину, наконец в желудке потеплело.

— Алекс так и сказал, что ты переболеешь и мы во всем разберемся. А когда я просила его поговорить с тобой сказал загадочную фразу, милые бранятся — только тешатся.

Между вами я не полезу, сами разберетесь. Потом забрал детей и смылся к себе, — рассказала она.

— А остальные где? — спросил ее.

— Кто где, Ашера у Алекса преподает в Академии, брат у себя в мирах, тоже там завозился, Митра как всегда с ним, что-то у них там не ладиться, — ответила она.

— А ты значит сидела тут и ждала пока твой придурочный муж придет в себя? — мне стало стыдно.

— Ну а как по другому, — улыбнулась она и как-то светлее стало.

— Тогда заканчиваем дела и к Алексу, думаю, что у меня уже хватит сил, — сказал ей.

— Да уж сил у тебя в избытке, даже брат не может так меня облик, в другого человека еще да, но лев и сразу облако, это уже из арсенала предвечного. Стой, а зрение изменилось? -

— Да, я вижу насквозь в прямом смысле, — ответил ей.

— Посмотри на меня, а потом на сына, мне кажется у него что-то с душой, — я посмотрел на жену, все порядке, и в истинном зрении тоже.

Прошли к сыну и увидел осколок, но не синий, а фиолетовый. Аккуратно вынул его отделив от души и показал Фрее. Она облегченно вздохнула, теперь можно и к Алексу в гости.

https://youtu.be/5t6chjrbQJI

Пора брать свою жизнь полностью в свои руки, и не только свою.