В богословской науке последние полтора века наблюдается факт удручающего разрыва между дисциплинами, что особенно проявляется в конфликте между апологетикой и догматикой. Один и тот же вопрос рассматривается представителями этих предметов с диаметрально противоположных точек зрения и при этом делается вид, что все идет, как надо. Корень этого конфликта коренится в том, что догматика Православной Церкви традиционно следует учению Отцов, а апологетика в последние десятилетия придерживается аверроистской концепции «двойной истины», предполагающей возможность коррекции Божественного Откровения (или, как часто смягчают эту посылку, изменения Его понимания^[1]) в угоду данным «современной науки». Особенно явно этот конфликт проявляет себя при рассмотрении темы, вынесенной в заглавие.

Острота этого вопроса связана с огромным влиянием теорий происхождения человека от животного предка на систему мировоззрения современного человека даже вне зависимости от его принадлежности к западной цивилизации. Этот миф играет ключевую роль в основных современных антихристианских идеологиях (таких как материализм, пантеизм, оккультизм, синкретизм, прогрессизм и т. д.) и естественно, что он вызывает к себе пристальное внимание апологетов. Но, к сожалению, последние не удосужились провести границу между «научной картиной мира» и фактами науки, и потому решили, что надо «защищать религию от науки и науку от религии»^[2].

Итак, посмотрим, как понимают апологеты христианства последних полутора веков происхождение человека. По их мнению «нет ничего антирелигиозного в гипотезах происхождения человека от обезьяноподобного существа; для христианина подтверждение этих гипотез лишь раскрывает то, как создавался человек в биологическом процессе своего становления. Главное для Библии не в этом, а в том, что: человек, бывший до этого „перстью земной“, животным, хотя и совершеннейшим и разумнейшим из всех животных, приобрел Духа Святого и через это – способность реального общения с Божеством и возможность бессмертия» (прот. Глеб Каледа)^[3]. Заметим, что приведенные размышления почтенного протоиерея принятые буквально приводят к мнению о материальном происхождении не только тела, но и души. Более того, ряд сторонников гибридизации богословия и научной мифологии убеждены, что «мысль о „родственниках в зоопарке“ оскорбляет человека. Но верующему человеку стоит помнить, что гордыня – грех. Так что спорить и тут нечего»^[4]. Если же им все же приходится описывать происхождение человеческой плоти, они просто воспроизводят схемы из учебников биологии добавляя при этом, что процесс эволюции якобы руководился Богом. Проявлялось же это вмешательство в виде мутаций, «случайностей»^[5]. Таким образом для сторонников примирения науки и религии Гоподь проявляет Себя через то, что обычно считается знаком распада, гибели, уродства! По мнению этих богословов Адам по своему телу ничем не отличался от обезьяны (Каломирис). Следовательно он так же был подвержен болезням и страстям, и если не впадал в них, то только благодаря действию «удерживающей узды благодати» (выражение Фомы Аквинского и Тридентского собора).

Мы видим, что апологеты встали на позицию безусловной капитуляции перед «научной картиной мира» и все остальное считают мракобесием.

Более того, они утверждают, будто святые Отцы были дарвинистами до Дарвина. Для обоснования этой позиции они буквально насилуют их творения. По справедливому замечанию Ярослава Козлова, «есть несколько высказываний, кочующих из одной телеологистской статьи в другую. Выражения эти до того, как попали к эволюционистам, принадлежали перу святых отцов, теперь же от авторов остались только имена. Таков метод модернистов, им не нравятся мысли святых, но нравится их авторитет… Таким образом, если в сочинениях святого есть какое-либо предложение, которому, вырвав его из контекста, можно придать эволюционный пафос, телеологисты это делают. Очень удачным считается найти фразу, в которой были бы слова „мир“, „творение“, „природа“, „вселенная“, „закон“, „период“, „устроение“ и т. п. Предложения, в которых сосуществуют слова „человек“ и „животное“ сами по себе уже считаются доказательствами эволюционных воззрений их автора^[6]. Если же искать у святого такие высказывания недосуг, приходится их выдумывать. Именно так, например, поступили с преп. Серафимом Саровским»^[7][8]. Известное выражение о том, что Адам был подобен животному искажает подлинные слова преподобного, который на самом деле учил о том, что первый человек был создан из персти земной живым существом.

Но теперь надо изложить истинную точку зрения на данную вопрос Древней Церкви. В силу того, что «святые Отцы Шестодневное творение^[9], свидетельство о Боговоплощении и Крестных страстях, а также, пожалуй, пророчества Апокалипсиса и примыкающие к ним эсхатологические тексты выделяли в особую группу, к которой не дозволялось применять аллегорический метод толкования»^[10], они понимали творение человеческого тела как чудесное творение из обычной земной пыли («праха»). При этом, конечно же, отвергались все антропоморфистские представления о «Руках Бога» и длительной работе по оформлению сопротивляющейся материи, свойственные языческим мифологическим системам. Более того, любые попытки понимания «праха земного» как чего-то иного (а такие попытки были в гностической системе Валентина) опровергались ссылкой на исцеление слепорожденного, у которого глаз был вылеплен из реальной земли (Ин. 9,6) подобно тому как все тело было сформировано из нее же в начале. Этот аргумент впервые был использован св. Иринеем Лионским^[11], а затем употреблялся неоднократно вплоть до свят. Фотия^[12]. С буквальным пониманием творения из земли связана и православная танатология («прах ты, и в прах возвратишься»), и учение о воскресении мертвых в котором суть благовестия^[13].

Отцы подчеркивали уникальность создания Адама из праха и Евы из ребра (также понимаемого как реальная кость, а не просто «грань») по сравнению с обычным рождением и находили в этом аналогию с ипостасными свойствами лиц Святой Троицы. Они также указывали сходство в чудесном сотворении Адама из необработанной земли с девственным рождением Сына Божия. Таким образом буквальное понимание первых глав книги Бытия для сознания Церкви связано и триадологией, и христологией.

Отцы подчеркивали, что сам акт творения не имел временной длительности и тело было