были на достаточно большом расстоянии. Илюхин подумал, что они вообще летят не в его сторону. Но, с каждой секундой оранжевые трассеры от пуль ужасно быстро сокращали дистанцию.
– Ты что, совсем с дуба рухнул? – кто-то схватил за плечо Илюхина, и потянул вниз. Он рухнул пятой точкой вниз окопа.
Пули всколошматили землю где-то сверху. Через секунду дошли и звуки выстрелов. Пулеметная очередь.
– Это же ЭКП! – сквозь противогаз послышалось глухое недоумение младшего сержанта, – Совсем жить надоело!?
Сержант покачал головой, полусогнувшись направился налево по окопу.
«ЭКП…, ЭКП…, Что-то знакомое» – подумал Илюхин, – «Экспансивно – Крутящиеся Пули…»
Вспомнил рядовой, что за ужасные снаряды представляют из себя эти ЭКП. Пуля закручивается в полете, но не слева направо, как обычные экспансивные. ЭКП закручиваются сверху вниз. И вспомнил он, как неделю назад на его руках погиб товарищ от такого ранения. Как пуля угодила ему в брюхо, и пошинковала все кишки в капусту. Как бился в агонии ефрейтор Петров, пока из рваной раны в животе не вытекла вся кровь. Вспомнил он, что даже при обыкновенном ранении в руку от ЭКП люди не выживают. Вспомнил, что в его винтовке заряжены такие же снаряды…
Когда выстрелы прекращались, уши разрывал чудовищный вопль. Сотни раненых по обе стороны надрывали глотки от нестерпимой боли. Большинству уже не помочь. Остается только слушать их крики, разливающиеся эхом по пустыне. Крики не дают забыться инстинкту самосохранения. Они, наводя ужас, предостерегают, словно говорят, что такое может случиться абсолютно с каждым.
Из наушника в левом ухе послышалось: – Это полковник Васильев! Скоро начнут обстреливать ГРОДАМИ! Всем приготовиться!
Звук был похож, будто из трубы под давлением вылетело что-то весомое. Затем еще и еще… В воздух взмыли ГРОДЫ. Уже через пять секунд белая пелена газа закрыла собой огневую точку в радиусе нескольких километров. Опять пулеметные очереди. – Огонь из гаубиц! Пли! – скомандовал полковник. Где-то позади, с заливистым грохотом, выстрелили сто пятидесятимиллиметровые пушки. Илюхин все сидел, оперевшись спиной на бетонную стену окопа. Когда с вражеской стороны тоже прогремели гаубицы, он наконец взял себя в руки. Снаряды обсыпали траншею, некоторые угодили прямо внутрь. Бойцы притихли. Кто забился поглубже, в самые отдалённые уголки «крепости», кто сильно прижав винтовку к груди, сидел так же как Илюхин, и панически бормотал что-то себе под нос. – Танки! Танки! – заорал кто-то из пулеметного гнезда. – Твою мать! – сказал рядовой справа, – Откуда у них танки!? Танков не должно было быть… – Это капитан Васильев, – прохрипело из наушника, – База, у них танки! Разведка просчиталась, прием! Запрашиваю ТНПП, прием… База… Нас тут в порошок сотрут! База, ответьте! – Три танка на девяносто! – окликнул пулеметчик.
Васильев отдал приказ: – Огонь из всех орудий!
Илюхин снова высунулся. Он увидел три гигантские машины высотой с пятиэтажный дом. С тремя рядами гусениц, огромной башней и сдвоенной пушкой, калибр которой даже вообразить было сложно. Монотонный слой толстенного металлического сплава. Гусеницы издавали звонкое лязганье. Когда башня поворачивалась, металл урчал. Звук был похож на гудение китообразных. Ни единого намека на электроприводы или любую подобную технологию. Все механизировано…
Илюхин видел, как снаряды гаубиц ударяли прямо в переднюю броню «Стальных Чудовищ», прямо в лоб. Танкам было все нипочем. Даже ни царапины. Машины подобрались уже совсем близко. В воздухе начало смердеть горелым маслом. Один из танков долбанул дуплетом. Уши от одного лишь выстрела наглухо заложило. Через пару секунд пустота в них переросла в звенящий гул. Гул переливался с пульсирующими ударами крови по сильно стянутым резиной перепонкам. Небольшой ядерный гриб метров в десять высотой, он заметил лишь когда повернул голову в правую сторону, дабы прочистить ухо.
Окоп завалило прямо в метре. От основного состава Илюхин остался отрезанным еще с десятком бойцов.
Маски спасали от газа. Но американцы на его действие и не рассчитывали. В этот раз, ГРОДЫ послужили всего лишь дымовой завесой. Чтобы танки смогли подобраться как можно ближе, и похоронить заживо бойцов под землей. Газы окончательно рассеялись, он стащил маску с лица. В голове все еще звенело. – А где же наши?.., – бормотал в истерике один из бойцов. Он лежал почти у ног Илюхина, и рыдал, – Где же наши танки? – Мы все умрем! – заорал кто-то слева, – Нам крышка! Они похоронят нас здесь! В этих окопах! – Они знали… Они знали, что у нас нету танков… Они знали, что всех их перебросили на северо-запад… Откуда? – Надо бежать, парни! Надо бежать! Совсем еще юный салага вылез из укреплений. Он не пробежал и двух метров. Пулеметы изрешетили его спину.
Илюхин нахмурился, схватил винтовку. Вновь его переполнило то самое чувство. Чувство невосполнимой утраты, если он не начнет сражаться. Чувство, что пришло ему впервые на инструктаже. «Были же люди как люди… В один момент все кретинами стали.» Он решительно высунулся вверх, и зарядил длинной очередью куда попало. Ответные выстрелы не заставили себя ждать, рядовой вовремя успел пригнуться. Он не помнил был ли таким всегда, или просто-на-просто пропаганда плотно въелась ему под корку. Нет, речь мужчины на экране тут не при чем… Здесь что-то другое, что-то настоящее… То, за что действительно нужно драться…
Выстрел танка, и бетонная коробка – пулеметное гнездо, разлетелось на мелкие камни. Две бронемашины начали объезжать по бокам траншеи, третья оставалась по середине.
На разгрузке висели три увесистые гранаты. Каждая занимала всю ладонь. Чтобы взорвать целый танк маловато, зато можно попробовать сорвать крышку люка сверху на корпусе. Так Илюхин и поступил. Он вытащил чеку и рванул к бронемашине. Гусеницы уже заехали сверху, две из них встали поперек, а третья висела над траншеей. Пушка выстрелила, снаряд разорвался где-то позади. Стены окопа разрушились, и земля погребла под собой десяток военных. Рука замахнулась, кинула гранату. Илюхин упал под танк, под свисающую над головой гусеницу. Взрыв. Он прополз к задней части, залез на танк. Крышка была сорвана. Очередь из винтовки внутрь – три трупа: командир, наводчик и механик. Удивительно, что для управления такой махиной нужно всего три человека. Илюхин забрался внутрь, откинул наводчика с кресла. «Все самому делать надо…» – мысленно проворчал он, и принялся что-то искать на панели управления. Внутри было непривычно тесно, не то что снаружи. Наверное, из-за
«ЭКП…, ЭКП…, Что-то знакомое» – подумал Илюхин, – «Экспансивно – Крутящиеся Пули…»
Вспомнил рядовой, что за ужасные снаряды представляют из себя эти ЭКП. Пуля закручивается в полете, но не слева направо, как обычные экспансивные. ЭКП закручиваются сверху вниз. И вспомнил он, как неделю назад на его руках погиб товарищ от такого ранения. Как пуля угодила ему в брюхо, и пошинковала все кишки в капусту. Как бился в агонии ефрейтор Петров, пока из рваной раны в животе не вытекла вся кровь. Вспомнил он, что даже при обыкновенном ранении в руку от ЭКП люди не выживают. Вспомнил, что в его винтовке заряжены такие же снаряды…
Когда выстрелы прекращались, уши разрывал чудовищный вопль. Сотни раненых по обе стороны надрывали глотки от нестерпимой боли. Большинству уже не помочь. Остается только слушать их крики, разливающиеся эхом по пустыне. Крики не дают забыться инстинкту самосохранения. Они, наводя ужас, предостерегают, словно говорят, что такое может случиться абсолютно с каждым.
Из наушника в левом ухе послышалось: – Это полковник Васильев! Скоро начнут обстреливать ГРОДАМИ! Всем приготовиться!
Звук был похож, будто из трубы под давлением вылетело что-то весомое. Затем еще и еще… В воздух взмыли ГРОДЫ. Уже через пять секунд белая пелена газа закрыла собой огневую точку в радиусе нескольких километров. Опять пулеметные очереди. – Огонь из гаубиц! Пли! – скомандовал полковник. Где-то позади, с заливистым грохотом, выстрелили сто пятидесятимиллиметровые пушки. Илюхин все сидел, оперевшись спиной на бетонную стену окопа. Когда с вражеской стороны тоже прогремели гаубицы, он наконец взял себя в руки. Снаряды обсыпали траншею, некоторые угодили прямо внутрь. Бойцы притихли. Кто забился поглубже, в самые отдалённые уголки «крепости», кто сильно прижав винтовку к груди, сидел так же как Илюхин, и панически бормотал что-то себе под нос. – Танки! Танки! – заорал кто-то из пулеметного гнезда. – Твою мать! – сказал рядовой справа, – Откуда у них танки!? Танков не должно было быть… – Это капитан Васильев, – прохрипело из наушника, – База, у них танки! Разведка просчиталась, прием! Запрашиваю ТНПП, прием… База… Нас тут в порошок сотрут! База, ответьте! – Три танка на девяносто! – окликнул пулеметчик.
Васильев отдал приказ: – Огонь из всех орудий!
Илюхин снова высунулся. Он увидел три гигантские машины высотой с пятиэтажный дом. С тремя рядами гусениц, огромной башней и сдвоенной пушкой, калибр которой даже вообразить было сложно. Монотонный слой толстенного металлического сплава. Гусеницы издавали звонкое лязганье. Когда башня поворачивалась, металл урчал. Звук был похож на гудение китообразных. Ни единого намека на электроприводы или любую подобную технологию. Все механизировано…
Илюхин видел, как снаряды гаубиц ударяли прямо в переднюю броню «Стальных Чудовищ», прямо в лоб. Танкам было все нипочем. Даже ни царапины. Машины подобрались уже совсем близко. В воздухе начало смердеть горелым маслом. Один из танков долбанул дуплетом. Уши от одного лишь выстрела наглухо заложило. Через пару секунд пустота в них переросла в звенящий гул. Гул переливался с пульсирующими ударами крови по сильно стянутым резиной перепонкам. Небольшой ядерный гриб метров в десять высотой, он заметил лишь когда повернул голову в правую сторону, дабы прочистить ухо.
Окоп завалило прямо в метре. От основного состава Илюхин остался отрезанным еще с десятком бойцов.
Маски спасали от газа. Но американцы на его действие и не рассчитывали. В этот раз, ГРОДЫ послужили всего лишь дымовой завесой. Чтобы танки смогли подобраться как можно ближе, и похоронить заживо бойцов под землей. Газы окончательно рассеялись, он стащил маску с лица. В голове все еще звенело. – А где же наши?.., – бормотал в истерике один из бойцов. Он лежал почти у ног Илюхина, и рыдал, – Где же наши танки? – Мы все умрем! – заорал кто-то слева, – Нам крышка! Они похоронят нас здесь! В этих окопах! – Они знали… Они знали, что у нас нету танков… Они знали, что всех их перебросили на северо-запад… Откуда? – Надо бежать, парни! Надо бежать! Совсем еще юный салага вылез из укреплений. Он не пробежал и двух метров. Пулеметы изрешетили его спину.
Илюхин нахмурился, схватил винтовку. Вновь его переполнило то самое чувство. Чувство невосполнимой утраты, если он не начнет сражаться. Чувство, что пришло ему впервые на инструктаже. «Были же люди как люди… В один момент все кретинами стали.» Он решительно высунулся вверх, и зарядил длинной очередью куда попало. Ответные выстрелы не заставили себя ждать, рядовой вовремя успел пригнуться. Он не помнил был ли таким всегда, или просто-на-просто пропаганда плотно въелась ему под корку. Нет, речь мужчины на экране тут не при чем… Здесь что-то другое, что-то настоящее… То, за что действительно нужно драться…
Выстрел танка, и бетонная коробка – пулеметное гнездо, разлетелось на мелкие камни. Две бронемашины начали объезжать по бокам траншеи, третья оставалась по середине.
На разгрузке висели три увесистые гранаты. Каждая занимала всю ладонь. Чтобы взорвать целый танк маловато, зато можно попробовать сорвать крышку люка сверху на корпусе. Так Илюхин и поступил. Он вытащил чеку и рванул к бронемашине. Гусеницы уже заехали сверху, две из них встали поперек, а третья висела над траншеей. Пушка выстрелила, снаряд разорвался где-то позади. Стены окопа разрушились, и земля погребла под собой десяток военных. Рука замахнулась, кинула гранату. Илюхин упал под танк, под свисающую над головой гусеницу. Взрыв. Он прополз к задней части, залез на танк. Крышка была сорвана. Очередь из винтовки внутрь – три трупа: командир, наводчик и механик. Удивительно, что для управления такой махиной нужно всего три человека. Илюхин забрался внутрь, откинул наводчика с кресла. «Все самому делать надо…» – мысленно проворчал он, и принялся что-то искать на панели управления. Внутри было непривычно тесно, не то что снаружи. Наверное, из-за