Началось все ранним утром, когда паренек из провинциального Дорсата прибыл в столицу Эквинота. Ничего особенного в нем не было, деревенщина и деревенщина – слишком широкие брюки пузырятся на коленях, волосы неряшливо топорщатся на спине, в крупные узловатые пальцы намертво въелась зеленоватая почва Урлукии. Такие сотнями прибывают в столицу, чтобы развеяться от тягот физического труда, прогуляться по знаменитому Сомнотическому Лабиринту. На улицах Эквинота на них никто не обращал внимания. Они проезжали обычно через Юго-Западные Врата, останавливались в гостиницах третьего уровня, платили всегда вперед и редко создавали проблемы.

Дорсатец начал как все: снял скромный номер, расплатился за неделю, поинтересовался ближайшим входом в Лабиринт, а после… после чуть не довел Смотрителя Гостиницы до нервного припадка.

Он потоптался немного у стойки, почесал вытянутую мочку уха и спросил:

– Позвонить от вас можно?

Смотритель рассмеялся. Странный юмор у этих провинциалов.

– Желаю вам хорошо провести время в Лабиринте, господин.

Но дорсатец не думал уходить.

– Так можно позвонить или нет?

Улыбка Смотрителя стала натянутой. С каких пор для этого нужно разрешение? Или в Дорсате иные порядки? Куда только катится мир.

– Конечно, господин. Звоните. – Он принялся сортировать карточки приезжих, надеясь, что дорсатец оставит его в покое.

– И как мне позвонить?

Смотритель не выдержал.

– У меня нет времени на глупые розыгрыши. Если вы из Совета, идите расспрашивайте людей на улице. Я на работе.

– Какой еще Совет, – изумился дорсатец. – Я из Урлукии. Мне позвонить нужно. Маме. Она волнуется.

Он не шутит, вдруг понял Смотритель. И не проверяет меня. Он всерьез…

От этой мысли у него вспотели подошвы стоп.

– Вот и позвоните, господин, – осторожно сказал Смотритель. – Ваш мобичип без труда свяжет вас с любым человеком в Урлукии.

Дорсатец смущенно развел руками.

– Ага. Только нет у меня мобичипа.

Совет Верховных Производителей собрался меньше, чем через полчаса. В большом овальном зале представители расселись полукругом, а беднягу дорсатца устроили в центре на вращающемся кресле. Он явно робел в такой компании и поглядывал на дверь, но Совет заранее побеспокоился об охране. Дюжие дрессированные криги гарантировали, что без позволения Совета никто не войдет и не выйдет из зала.

Представители настороженно разглядывали дорсатца. Дорсатец настороженно разглядывал представителей. О могуществе Совета были наслышаны даже в далекой Урлукии.

Молчание становилось удушающим. Первым не выдержал дорсатец.

– Да что такое, в самом деле? Нет у меня мобичипа и что с того?

Совет исторг корпоративный вздох.

– Неужели вы действительно не понимаете? – изумился высокий худой мужчина с надписью «Киано» на лацкане синего пиджака. – Феноменально.

– Ругаться каждый может, – буркнул дорсатец. – Нет бы объяснить, что к чему.

– Извольте. – Киано поднялся и включил гологравизор.

Голубоватый свет поля окрасил лица представителей в нездоровый оттенок; над головой потрясенного дорсатца развернулась небольшая система из трех планет и ярко-красного солнца.

– Сто пятьдесят восемь тысяч лет тому назад система Эквинот состояла из трех населенных планет. Наши предки были не только высокоразвиты, но и весьма общительны. Облететь за сутки всю систему, навестить друзей и родственников на каждой планете было для жителей в порядке вещей. Но после Великой Катастрофы, когда вещество в недрах планет сдетонировало и разнесло Эквинот на мелкие астероиды, изменилось все. Это в высшей степени трагическое событие не просто уничтожило половину нашего народа. Оно сделало невозможным путешествия по Эквиноту. Плотный поток метеоритов и измененная сила тяготения на долгое время отменили межзвездные полеты. Каждый житель оказался привязанным к тому астероиду, на котором он находился в момент взрыва. Друзья и семьи были отрезаны друг от друга. Матери потеряли детей. Мужья – жен…

– Не так и плохо было, – вздохнул маленький человечек в красном с надписью «Менсис» на рукаве. – С тех пор, как изобрели легколёты, теща навещает меня каждые выходные.

Киано смерил его ледяным взглядом.

– Но блестящая мысль наших предков не стояла на месте. Раз нельзя переместиться в физическом теле, нужно наладить надежную вечную связь. Так родился… МОБИЧИП, о котором расскажет наш многоуважаемый коллега.

Киано махнул рукой, и на гологравизоре появилась маленькая серая таблетка с множеством отростков.

Длинноносый господин в шарфе «Ларотомо» вскочил и затараторил:

– Мобичип это уникальное средство связи отдельно взятого индивида с другим, группой или целым социумом. В основе действия мобичипа лежит волновая теория мозга, разработанная уважаемым Оркедом Бустой…

Картинки в гологравизоре сменяли друг друга с бешеной скоростью. Дорсатец и вовсе прикрыл глаза.

Окончание доклада было встречено гробовой тишиной, говорящей о том, что все либо застыли в благоговейном в восторге, либо спят.

Впрочем, одно другому не мешало.

– Благодарю вас. – Киано с усилием разлепил веки. – Как известно, первыми пользователями мобичипа были его изобретатели, взрослые люди. Проведенные ими тесты показали, что мобичип прекрасно справляется со своими задачами. Слабым звеном оказались они сами. Грандиозные возможности мобичипа были для них слишком велики. Двое сошли с ума. Один заморил себя голодом, так как не мог ни на секунду оторваться от общения с любимой девушкой, оставшейся на астероиде номер…

Единственная в Совете дама закашлялась. Она была одета в многослойное шелковое платье, на груди которого красовалась объемная вышивка «Сунгма С».

– Простите, но такие подробности к делу отношения не имеют. Давайте не будем тратить время зря.

– Конечно, – смешался Киано. – Я просто думал… драматизм событий…

– Обойдемся без драматизма, – отрезала дама. – Суть в том, что после того, как негативное влияние мобичипа на разум неподготовленного взрослого человека было экспериментально доказано, мобичипы стали внедрять новорожденным. Младенцам не нужно было адаптироваться к поразительным способностям мобичипа. Они с ними, так сказать, рождались и росли. Мир, полный общения, принадлежал им с