Ниобея

РОМАН О СЕРДЦЕ МАТЕРИ

Вторая мировая война. Словения, как и вся Югославия, поднялась на борьбу с врагом. Люди уходили в партизаны. Создавалась грозная для фашистов сила — народная армия. В героической битве народ отстоял свою независимость и свободу.

Сегодня тема народно-освободительной и революционной борьбы Словении уже имеет своих классиков. Это — Цирил Космач, Владимир Краль, Иван Потрч, Матей Бор, Тине Светина, Нада Крайгер, Мира Михелич, Борис Пахор. И более молодые прозаики — Бено Зупанчич, Рок Арих, Владимир Кавчич. Великая тема, разработанная одаренными художниками, дала и историческую эпопею, и произведения более камерные, с углубленной морально-этической и психологической проблематикой. Роман Карела Грабельшека, скорее всего, относится к последнему, психологическому, направлению. И это далеко не случайно. Карел Грабельшек — писатель, который знает партизанскую борьбу и жизнь деревни из своего собственного жизненного опыта.

Автор «Ниобеи» родился в западной Словении, в местечке Врхника 18 октября 1906 года. По окончании Педагогической академии в Загребе жил в деревне, работая учителем. В 1942 году ушел в партизаны. После войны Карел Грабельшек занимается журналистикой и продолжает писать рассказы, повести и романы. Первые его произведения увидели свет в 1933 году. Но свою тему, свой оригинальный стиль писатель обретает после войны, воссоздавая героику и будни партизанской жизни. В трилогии о народно-освободительной борьбе — «Доломиты рушатся» (1955), «Весна без ласточек» (1958), «Мост» (1959) — Карел Грабельшек раскрывается как зрелый мастер.

Но вот последний роман Грабельшека — «Ниобея». В нем бесспорны и высокая трагедийность, и монументальная обобщенность образов, и психологическая глубина. И вместе с тем произведение Грабельшека просто — особой простотой. Чем внимательнее вчитываешься в книгу, тем более раскрывается смысл сокровенный, невысказанный. Возникает возможность сопереживания, сотворчества.

Война и ее последствия. Война и трагедия матери. Война и трагедия молодого поколения. Война и ее незаживающие раны в мирной жизни через десять, двадцать, тридцать и более лет после ее окончания.

Два сына, два брата — Тоне и Пепче. В начале войны один ушел в партизаны, другой примкнул к белогардистам. Так война и революция раскололи семью Кнезовых.

Белогардизм — явление специфически словенское. Дореволюционная, довоенная словенская деревня испытывала сильное влияние клерикалов. Именем бога церковь объявила крестовый поход против нарастающего социалистического движения. Под ее эгидой организовывались карательные отряды, преследовавшие партизан.

Сегодня в Словении в местечке Белый Врх есть интересный и на первый взгляд странный музей. На горе стройная белая церковь. Перед порталом поблескивают на солнце вороненые стволы пулеметов. За церковью стена, у которой расстреливали партизан и их семьи: женщин, детей, стариков. В гулкой тишине высокого храма напряженно воспринимается смертельный поединок глаз, пристально смотрящих друг на друга с фотографий. Все фотографии одного формата. На одной стене ряд, и на другой — подобный же ряд. На одной стене фотографии расстрелянных партизан, на другой — расстреливавших их белогардистов.

Когда внимательно вглядываешься в лица на фотографиях и читаешь лаконичные биографические данные под ними, вдруг с ужасающей ясностью понимаешь, что все эти Янезы, Лойзы и Тоне принадлежали к одному народу. Жили и воспитывались рядом друг с другом, в одном краю, в одной деревне. Порой их разделяло социальное положение. Однако часто они росли в одной семье, в одном доме, под одной крышей. В начале войны им было от пятнадцати до двадцати лет. Но одни боролись за будущее и, даже погибнув, победили, другие цеплялись за прошлое и, если оставались в живых, неминуемо умирали духовно. Когда им было по семнадцать, далеко не каждый из них разбирался в политике. С детства их воспитывали в суровом, карающем боге. Церковь призвала на борьбу с антихристом, и одурманенные пошли за ней. Пошли с ложным сознанием «высокого» долга. Прозрение если и наступало, то много позже, порой слишком поздно. Когда они потеряли последнюю каплю человечности, когда стали политическими преступниками. Когда уже не было пути назад.

Два брата — два смертельных врага. Белогардист Пепче клянется: партизану Тоне не жить. И выполняет клятву. Тоне попадает в засаду. Его зверски избивают, пытают, расстреливают. И неважно, был или не был в этой засаде Пепче, участвовал или не участвовал в убийстве, — он виновен. Виновен не только в смерти партизана, виновен в смерти родного брата.

Но обвинение, выдвигаемое литературой, — обвинение особого рода. Это не юридическое обвинение в политическом или уголовном преступлении. Это обвинение совести — совести писателя, которая восстает против дегуманизации человека, приведшей к ужасам фашистских лагерей смерти.

В романе Грабельшека обвинение белогардизма и войны тем сильнее, что обвиняет сердце матери, два сына которой — и партизан, и белогардист — погибли. Это обвинение усугубляется всепоглощающим поиском прощения, неодолимой материнской любовью. Разум может заставить забыть, чувство может проклясть, но сердце, под которым она носила своего ребенка, не в силах преодолеть материнскую любовь.

Пока работало сознание, страшные мысли мучили ее неотступно. Но вот наступило предсмертное, полубредовое состояние, и материнская душа, поддаваясь иллюзии, желаемому, находит единственное возможное решение. Может быть, обманываясь, она начинает верить в невиновность Пепче.

Ужасы войны раскрываются в романе через диалоги и монологи памяти. Здесь нет батальных сцен, нет гиперболизации или натурализма. Но страшные слова о войне каплями крови падают в молчании дома. Эти слова обвинения перерастают в протест против несправедливого бога, в протест, который заставляет размышлять не просто над деревенской или военной тематикой, а поднимает конкретную трагедию до общечеловеческих, вневременных или, точнее, всевременных категорий.

Название романа Грабельшека символично. Согласно Гомеру, у Ниобеи было шесть сыновей и шесть дочерей. Гордая своими детьми, Ниобея смеялась над богиней Лето, у которой их было только двое — Аполлон и Артемида. Разгневанная богиня покарала Ниобею смертью всех двенадцати детей. От горя Ниобея превратилась в скалу, источающую слезы. В позднейших произведениях литературы и искусства образ Ниобеи — олицетворение горя, печали и