присаживалась на корточки.

А сейчас стаю на цыпочках и еле достаю.

– Ты мой сын. Всегда помни, ладно? Я – твоя мама, иначе быть не может.

Он кивнул и отступил в сторону, прислоняясь головой к холодной стене.

Ему очень больно, а будет ещё больнее. А потом он смирится и поймёт простую истину: любовь не проходит. Никогда. Он будет чувствовать нас с Винсентом, разговаривать с нами, будто мы живые – просто не сможет обнять. А я буду его окутывать облаком чистой магии, оберегая от бед, бестелесными губами целовать на ночь и отгонять кошмары.

Уже позже я села на ковёр перед креслом, где сидел Винсент, и положила голову ему на колени. Он не сразу заметил моё присутствие, но всё же положил руку мне на голову и виновато улыбнулся, глядя чёрными глазами:

– Прости, Квин… моя искорка.

В последнее время такое часто. Он мечется в той реальности, что рисует его мозг, и иногда думает, что он Ксандр, а я Квин. И магия всё чаще поглощает его, а вернуться с каждым разом всё сложнее – я знаю.

– За что ты извиняешься?

– Тебе ещё жить да жить, – начал он, – Справишься без меня?

Я ожидала этого разговора, и подготовилась. Я залезла к нему на руки, вцепившись руками и ногами, словно ребёнок, и дышала его запахом отчаянно:

– Что я без тебя? Одно крыло, – голос сорвался, – Всего одно крыло, милый, без тебя мне не летать.

Покровительственно обнял и целовал в волосы. Наши крылья – наши метки Вечности, они ведь и правда не созданы быть по отдельности, и я не представляю своей жизни без моего любимого и единственного мужчины, который заставляет меня летать, как людям и не снилось.

Мы вместе много лет, но я каждое утро просыпаюсь с мыслью, что мне мало. Нам не бывает скучно, всегда есть о чём поговорить, но самое ценное – молчать вместе и понимать, о чём думает мой любимый человек без слов и телепатии. Это истинная магия, она не в искрах и не в телекинезе, она между людьми: во взглядах, в ощущении друг друга, в детях, которые рождаются от такой любви, и в самом воздухе.

Мне в жизни очень повезло: я прожила большую её часть рядом с Гением. Многим не дано было даже пройти мимо, или удавалось, и они впредь помнили это ощущение, а я… я засыпала с ним и просыпалась, спорила, целовала, любила и обижалась, боготворила, сопротивлялась – всё это было ярко и неповторимо, но самое невероятно во всём мире то, что Он любил Меня. Гений во всём, такой сложный, непредсказуемый, и всё же, как бы сложно иногда мне ни было, я с трепетом вспоминаю каждую минуту рядом с этим человеком.

Он – мой мир, а наши дети – наша Вечность.

– Мы не может бросить детей вот так… – шепчет он мне хрипло, заглядывая в глаза растерянно и с тенью тоски.

– Они поймут.

– Лис, так нельзя! – хрипло шептал он, придя в себя окончательно, – Ты должна остаться. Ассоль ещё девчонка, ей всего 19.

– У неё есть семья, Винсент, наша семья. Они поймут, они знают, что такое наша с тобой связь. Ты – моя жизнь, я не оставлю тебя одного никогда, ты же помнишь, что я обещала.

– И что будет дальше? – она отстранил меня немного, чтобы заглянуть мне в глаза.

Мои изумруды. Мой неизменно статный, благородный и красивый мужчина. Его усталость отпечаталась на лице, и в последнее время он сильно осунулся, хотя все те годы, что мы вместе, я отдавала ему всю себя и столько любви, сколько могла. А могла я много.

– А дальше мы будем вместе просто уже иначе.

– И детей не бросим?

Сердце ёкнуло. Жуткая тревога парализует меня, как подумаю, что дети останутся одни, но иначе нельзя.

Хуже всего будет Эндрю. Мы уйдём и в его душе разрастётся пустота, которую заполнит необузданная сила. Пройдёт время, прежде, чем он поймёт – мы всегда с ним, несмотря ни на что. И тогда он пройдёт испытание силой, он справится. Но какой ценой?

За Селену и Ксандра волнуюсь меньше всех. У Селли есть семья. Замечательный муж Кайл Гринден и сын. Все они будут горевать, но разделят это между собой и всё будет хорошо.

Ксандр ударится во все тяжкие. Ветреный, как положено его стихии, он будет метаться, но разум, тем не менее, будет холоден. Он – самое сильное звено в нашей цепи, и дело не в уровне магии даже, а в остром цепком мышлении, в способности чувствовать других, но быть невнимательным к себе. Как Винсент. Жаль, что он сам пока не осознаёт своих способностей – он будет достойным правителем, возможно даже Великим.

Ассоль. Моя маленькая непоседа… её ждёт то, чего она ищет – приключения, достойные нашей семьи. Меня скручивает изнутри, когда понимаю, что всё это она пройдёт не со мной за руку. Я буду рядом, буду, но сможет ли она услышать меня?

Милая, родная моя, будь осторожна. Ты даже представить не можешь, что тебе предстоит. Но на этом пути есть свет – поверь мне, я бы не повела тебя в темноту. Там в конце, все четыре пути стихий сойдутся вместе – так задумано, так правильно, но будет участок, где каждый пойдёт по одиночке. Просто идите на свет, я проведу, как вела Винсента, просто одета буду в звёздный свет, как и мой муж. Мы будем повсюду.

Наши дети должны понять, что мы больше не можем жить. Та тяжесть, что лежит на плечах Винсента – это всё небо, весь мир и вся магия. Он терпит сквозь зубы и пелену на глазах только ради меня.

– Обещаю тебе, мы будем с ними, и главное: вместе. Вопреки смерти.

– Вопреки… – повторил он свою мантру, и облегчённо улыбнулся.

Я поцеловала его нежно, вкладывая всю свою любовь до последней капли. Таких поцелуев не будет ещё несколько тысяч лет или больше – кто знает? Мне казалось, что времени больше нет, что даже шторы перестали поддаваться движению воздуха, а огонь в камине перестал мерцать.

Я напевала под нос музыку нашей шкатулки – это мелодия наших душ, переплетённых в любви. Винсент слушал, словно кот, глядя масленым взглядом, будто перед нами не смерть, а вечная жизнь.

Мир замер и это не метафора. Время, движение планет, гравитация и свет далёких звёзд подчинились правилам нашего последнего уединения душ, которое уже никогда не прекращалось.

Мой Бог и я, его ангел. Теперь мы повсюду, но всегда вместе.

…Вопреки!