закашляться.

– Я страдала тогда. Мне была больно и обидно. Я не могла понять, почему ты так поступил. Ведь я просто любила тебя и была готова дарить тебе счастье каждый день. Но ты сбежал как нашкодивший мальчишка.

– Родители давили на меня… – промямлил я, излишне пристально рассматривая узор мраморной колонны.

– Ну а тебя же своих мозгов нет. А-а, погоди, они тебя лишили бы наследства, угадала?

Катя легко засмеялась, замечая гримасу на моём лице.

– Ну, значит, ты променял счастье на квартиру.

– Такие были обстоятельства…

– Но ты мог решить сам и поступить иначе. Поступить правильно…

Целую минуту мы просто смотрели друг на друга, сражаясь взглядами и жадно впитывая черты друг друга. Она победила. Я отвёл взгляд и сделал ещё шаг назад, чтобы натянуть невидимую верёвку, которую она снова накинула на меня.

– Совсем не факт, что мы были бы счастливы, – выдал я очередную глупость.

– Наверняка были бы, – с непоколебимой уверенностью заявила бывшая возлюбленная. – Потому что сейчас я очень счастлива.

– Я рад.

– И вообще я тебе на самом деле очень благодарна.

– За что же? – я удивился и насторожился.

– За то, что ты меня бросил, – она улыбнулась с особой жестокостью. – Моя жизнь сложилась самым лучшим образом. У меня есть любимый человек, ради которого я живу. Мои картины. Любимая работа. Я очень счастлива. Твоя семья могла бы изуродовать меня. Я стала бы таким же чудовищем.

Я не стал делано возмущаться и защищаться. Лишь про себя пожал плечами. Да, я поступил как сволочь, не поспоришь.

– Я долго мучился угрызениями совести.

– Бедный мальчик, – язвительно отреагировала Катя. – Как ты выжил-то вообще с такой непосильной ношей?

– Ты стала жестокой.

– Лишь перестала быть наивной дурочкой.

Она поправила волосы, предмет её гордости, и изящным жестом высвободила наручные часики из-под рукава песочного пальто. Я обрадовался, что нежданная встреча подошла к концу.

– Тебя где-то можно почитать? – кажется, она и не думала язвить или подначивать.

– Есть пара книг в электронном виде… – я смутился. – На сайте одном там…

– Я поищу, интересно же узнать, что созрело в этой мудрой голове.

Она засмеялась, протянула руку и провела по моим волосам. Мурашки побежали по всему телу, и я еле сдержался, чтобы не застонать.

– Ты не переживай. У меня нет к тебе претензий. Не хочется, чтобы ты жил и думал, что где-то ходит человек, который тебя ненавидит.

– Ну хоть на одного ненавидящего меньше, – я криво улыбнулся в ответ.

Всё-таки поразительный она человек. Сумела остаться лёгкой и простой.

– А где можно увидеть твои картины? – я хотел переменить тему, похвалить её мазню и на этом откланяться.

– В Третьяковской галерее, – не моргнув глазом выдала она, и я слегка опешил. – В новой. В разделе «Современная живопись».

– Я посмотрю, схожу, ну, то есть увижу.

– Не утруждай себя, – лёгкий взмах руки словно подарил мне индульгенцию. – Ничего такого гениального, чтобы ты тратил своё время.

В её кармане требовательно пиликнул телефон, ещё раз. Катя быстро извлекла аппарат, бросила внимательный взгляд на экран, и стало понятно, что рандеву окончено.

– Что ж, я была рада тебя увидеть, Вадим. В любом случае.

– Я тоже.

– Меня уже ждут, – обеспокоенный взгляд улетел вглубь платформы поверх моего плеча. – Будь здоров и счастлив.

– Ты тоже.

Катя взяла пакет с коробкой, искренне и тепло улыбнулась и пошла прочь, цокая каблуками по отполированному камню. И вот странное дело – я всю дорогу хотел уйти и освободиться от её власти, а сейчас потянулся следом.

Руки сами вынули телефон из кармана и отыскали выставку Екатерины Громовой. Я ошарашенно уставился на чудесные лёгкие картины с летними пейзажами и морскими видами, нарисованные удивительно точно и с завидным мастерством. Возле одной из картин стояла сама художница, рядом с ней находились пожилая женщина и маленький мальчик. Катину мать я узнал сразу, несмотря на влияние возраста. А мальчик показался мне удивительно знакомым…

С хрустом в шее я вскинул голову и уставился на Катю, уходящую от меня к любимому человеку.

Подарок для мальчика. Если сегодня у него день рождения… То его должны были зачать в январе… Когда же я бросил её беременную?! Когда?! В мае, сразу после майских праздников. И она была на четвёртом месяце!

– Катя! – закричал я во весь голос.

Она удивлённо оглянулась, продолжая переставлять ноги.

– Это мой сын?!

Теперь ей всё же пришлось остановиться. Мы смотрели друг на друга, и нас разделяла платформа, по которой сновали люди.

– Ты бросил меня беременную. Ты отказался от нас, Вадим. Ты сделал свой выбор, – громко сказала она, хмурясь.

– Это мой сын, – тупо повторил я.

Она отрицательно помотала головой и сжала губы.

– Тебе нет места в нашей жизни. Не пытайся с ним встретиться. Ты нам не нужен.

Из-за дальней колонны показалась пожилая женщина в ярком пуховике. За руку она вела красивого мальчика. Увидев Катю, они оба обрадовались и заулыбались. Потом взгляд Катиной мамы переместился на меня, и она резко остановилась, переменившись в лице и дёрнув мальчика назад. Теперь все трое смотрели на меня, с разным выражением лица и с разным отношением.

– Прощай, Вадим, – твёрдо сказала Катя, ставя чугунную несдвигаемую точку.

Развернувшись, она торопливо направилась к любимым людям, всей спиной запрещая мне приближаться и вмешиваться в жизнь ребёнка, от которого я отказался. Нагнувшись, она быстро чмокнула его в щёку, взяла за руку, и они пошли к выходу в город.

Ещё несколько секунд я смотрел им вслед, пока они не растаяли в плотной толпе.

И тогда я сполна ощутил невыносимое одиночество, навалившееся многотонной тушей и желающее убить меня за все прегрешения и ошибки.

Поезд подъехал к платформе и остановился. Чувствуя себя словно в бредовом сне, я шагнул в раскрытые двери и поехал домой – в огромную пустую квартиру – итог решений и поступков.