прочем, меня это не пугало. Не в первый раз.

Ещё пара шагов… К самым густым зарослям… Раздвинуть ветви высоких кустов сирени, по пути сорвав несколько маленьких цветочков… и мы оказались на самом краю. В метре от каменного ограждения высотой мне по пояс. Я, не задумываясь, подбежала к старой скамье, что облокачивалась на это ограждение. Краска уже давно облупилась и слезла, но стояла она ещё надёжно и даже не шаталась. Я по-хозяйски улеглась на неё, не оставляя Ирри места, чтобы понаблюдать за ним. Что парень сделает? От этих мыслей кружило голову. Я улыбалась, глядя на любимого мной мужчину так, как никто не осмелится на него даже бросить короткий взгляд. Он видел это и, кажется, ему это действительно нравилось. Заправив за ухо пепельного цвета прядь волос, Ирри коварно улыбнулся. Одёрнув рукава широкой рубашки, он потянулся ко мне, разлёгшейся. Я начала смеяться, когда он поднял меня на руки и прижал к себе, освободив старенькую скамейку. Я вцепилась в его одежду так, словно боялась, что он меня уронит. Мне не было страшно. Я просто пыталась прижаться к нему как можно сильнее. Чтобы снова почувствовать его тепло, его тело, в целом его самого… У него был свой одеколон, или просто это был его запах… Я никогда не чувствовала ничего похожего на него. И так любила чувствовать… А здесь, под гром и вспышки, всё словно становилось чувствительнее, и я в том числе. И сейчас я тонула в объятиях Ирри. Странного, необычного… Но так любимого мной!

– Ты мёрзнешь? – парень, не отпуская меня, сел. Я поставила ноги на старые досочки, приподнимаясь. Теперь я сидела на его коленях и глядела вниз, за ограду. Сиреневый парк стоял на обрыве. Там, внизу, всё было пёстрым и зелёным. Я не могла разглядеть отдельные деревья не из-за зрения, а из-за тумана. Из-за дымки, что окутывала всё, что находилось так далеко от нас. – Иней, перестань дрожать. Руки тёплые… – он спрятал мои ладони в своей и задумчиво посмотрел мне в глаза. Какие они были у него красивые…

– Здесь так красиво, что я не могу сдержать чувств, – прошептала я. Уже перестала смотреть вниз, потому что снова начала кружится голова. Наверное, опасно было доводить себя до такого состояния, но мне это нравилось. Уняв дрожь в коленках, я раскрыла кулак. Некогда сорванные цветочки сирени были пущены в ход: я стала откусывать сладкий стебелёк, наслаждаясь теперь не только запахом цветов, но и их вкусом. Необычные чувства…

– Тогда не сдерживайся, – Ирри тоже перешёл на шёпот, приблизившись ко мне. Я улыбнулась и тоже подалась вперёд. Мимолётный, но умопомрачительный поцелуй выполнил своё дело. Теперь я была полностью в состоянии эйфории. Веки потяжелели, и мне не захотелось открывать глаза. Лишь свернуться клубочком в объятиях любимого и вот так вот уснуть…

Но небо больше не могло сдерживать стихию. Как по щелчку хлынул дождь. Крупными, холодными каплями он тут же попал мне за шиворот, в глаза, на руки. Мне показалось, что на нас вылили целое ведро воды разом, но её поток всё не кончался, и я спрятала лицо в рубашке Ирри. По спине побежали мурашки от холода, а я начала смеяться. Стоило ожидать именно такой дождь, но мы снова не дома. Снова промокнем, снова потом будем лечиться от простуды, снова будем греться под одним пледом у одного камина. Благо, мама с папой не против наших отношений. Мне даже казалось, что они с Ирри знакомы уже очень давно, просто я об этом не знаю. Но не суть. Я доверяла родителям, они доверяли мне. И это было главным. Это и есть главное.

Мы с Ирри снова слились в горячем поцелуе. Дождевая вода всячески пыталась нам помешать, но это не получилось бы даже у океана. В конце, разняв объятия, странные мы поднялись со скамьи и побежали обратно в парк. То есть, к его центральной дороге, а оттуда на выход. Ирри вышел вперёд, защищая меня от косого дождя, принимая на себя большинство капель. Я держала его за руку и бежала.

Дождь хлыщет, ветерок чуть холодит мокрые тела, мурашки бегают по всему телу… В воздухе больше не пахнет сиренью, но продолжает витать запах сырости и пыли. Я промокла насквозь, в кроссовках хлюпало, под ногами брызгалось и шлёпало. А я хотела смеяться и обнимать Ирри, стоя хоть под водопадом. Куда мы идём? Я ничего не видела, ничего больше не чувствовала, кроме дождя. В какой-то степени он бил своими каплями даже больно, но основной удар принимал на себя парень, и мне оставалось только молчать. Наслаждаться любимой погодой. Тем, что я ничего не вижу. Только чувствую на коже.

Через пару минут беспрерывного бега куда-то, куда вёл Ирри, резко перестал мешать глазам дождь. Шум падающей на землю воды, устрашающий гром, сверкающие сквозь закрытые веки молнии продолжали своё дело. Мы всё ещё были на улице, но лицо и голова больше не мокли. Я держалась за парня, словно не решалась отпустить его руку. Будто если отпущу, потеряюсь и больше никогда не найду дорогу домой. Я доверяла этому мужчине и не хотела переубеждать себя. Что может быть прекраснее доверия между двумя любящими людьми? Боже, почему я так резко полюбила его? А он так внезапно ответил…

Мы с Ирри, как я уже говорила, были знакомы очень давно. Мне семнадцать сейчас. Почти семь лет… Я помню тот день. Кажется, именно тогда пропал мой любимый пёс. Ещё совсем наивная, но высокая для своих одиннадцати лет, с коротким хвостиком под шапкой, в дублёнке, я гуляла по нашему саду в Тьенкоте. Мама с папой разговаривали с кем-то. Я знала, что пришёл их знакомый, меня попросили сходить, проверить, не засыпало ли снегом старую клумбу. Очевидно, это было предлогом дать родителям побыть наедине с гостем. Я не знала, кто пришёл, старалась не лезть в этот день к родителям. До этого они были напряжённые, словно знали, что сегодня случится что-то долгожданное, волшебное… а может и не случится. Мучимые незнанием и ожиданием, мама с папой были как на иголках. А когда послышался хруст сминаемого снега под чьими-то ногами, дверь дома со скрипом отворилась, и мама, кажется, заплакала. Я рискнула зайти обратно домой раньше, чем предполагали мои родители. И увидела высокого юношу. Пепельные, идеально уложенные серебристые волосы до плеч, чуть испуганное, но невероятно счастливое лицо. Острый носик, выраженные скулы, красивые глаза… я была готова поверить, что он – мой ровесник. Если бы он не был одет в слишком большую для него одежду, подумала бы, что он из сказки. Мама обняла его так крепко, что он не сразу ответил на её объятия. Он называл родителей по имени и что-то говорил:

– Инфелиз… Инфелиз, у меня получилось. Стинк…

Они не заметили меня сразу. Только потом парень поднял светло-серые глаза на меня и мило улыбнулся. Разнял объятия, встал передо мной.

– Иней, привет, – сказал он. Такой счастливый,