Давным-давно в одном восточном городе жили два соседа - Селим Богатый и Касим Горбатый. Селим Богатый был купцом и торговал в лавке прекрасными тканями, многие из которых самолично привозил из дальних стран. Деньги у него не переводились, однако богатство не сделало его жадным и злым, как большинство других купцов в городе. Селим был радушным и гостеприимным хозяином, охотно помогал беднякам, а с покупателями всегда разговаривал ласково и приветливо и старался им угодить. Да и товар у него был самым лучшим на всем базаре, так что нет ничего удивительного в том, что его дом всегда был полон гостей, а в лавке постоянно толпилась куча народа.

   Сосед Селима, Касим Горбатый, был сапожником и, надо сказать, весьма недурным. Но удача не улыбалась ему. Нужда, из которой он, несмотря на свое усердие, никак не мог выбраться, и уродство, посланное, как ему казалось, совершенно незаслуженно, озлобили его, сделали нелюдимым и сварливым. Сшитые им туфли и сапоги перенимали дурной характер мастера. Они то и дело норовили запнуться о камень, набив покупателю синяков и шишек, а в плохую погоду старались уронить его лицом в грязь, так что он, в конце концов, оказывался вынужденным запрятать их куда-нибудь подальше и никогда больше не надевать. Люди боялись Касима и обходили его мастерскую стороной, а матери даже пугали им детей, когда те не слушались и не хотели вовремя ложиться спать.

   "Несправедливо устроен этот мир, - все чаще думал Касим. - Я день и ночь тружусь, шью сапоги и туфли, а за душой у меня нет ни динара, да еще и люди из-за моего горба смотрят на меня косо, сторонятся, словно я не человек, а зверь. А мой сосед Селим сидит в своей лавке и только языком мелет, а денег у него куры не клюют. И горба Аллах ему не дал. И все его уважают и любят, никто даже слова худого не скажет". И вот отправился он однажды к колдуну и попросил поменять его телом и участью с соседом. И проснулся на следующее утро Селим Богатый в лачуге сапожника, в рваных лохмотьях и с горбом на спине. "Видно, за что-то прогневался на меня Аллах, - подумал он. - Потому и послал мне такое наказание".

   Но слова словами, а делать-то что-то надо! Стал Селим учиться сапожному ремеслу у известного в городе мастера, а как был он человеком способным и трудолюбивым (ведь без этого богатства честным путем не наживешь), то быстро превзошел своего учителя и вскорости открыл собственную мастерскую. Сшитые им сапоги и туфли были красивыми, легкими и удобными. Ноги в них совсем не уставали, даже старики ходили так, как будто и не было у них за плечами груза прожитых лет. И со всеми заказчиками, которых, надо сказать, день ото дня становилось все больше, сапожник был обходителен и приветлив, как в былые времена, когда он еще был Селимом и торговал тканями в своей лавке. Люди не переставали удивляться:

   - Должно быть, Аллах взглянул милосердным взором на нашего Касима, - говорили одни. - Он совсем не похож на того злобного нелюдима, которого мы когда-то боялись.

   - А какие великолепные сапоги и туфли он теперь шьет! - восхищались другие. - Совсем не то, что раньше! Такие впору носить самому падишаху и его женам!

   Вскоре слух о необыкновенном сапожнике-горбуне дошел до ушей падишаха. Тот уже давно хотел подарить своей любимой жене туфельки, каких не было бы ни у одной красавицы, но никак не мог решить, кому бы из мастеров доверить такой заказ.

   - Дозвольте молвить слово, мой падишах, - обратился как-то к владыке его визирь. - Недавно я заказал туфельки для моей дочери сапожнику Касиму Горбатому, и он сотворил для нее настоящее чудо! Моя дочь до сих пор в восторге, говорит, что в новых туфельках ей хочется танцевать! А сам мастер так приветлив и обходителен, что ходить к нему на примерку одно удовольствие!

   - Значит, ты считаешь, что мне следует заказать туфельки для моей любимой жены ему? - спросил падишах.

   - Я думаю, он единственный, кто способен исполнить Ваше желание, мой падишах, - с поклоном ответил визирь.

   Надо сказать, что этот визирь служил еще отцу падишаха, имел немалый жизненный опыт, и владыка привык полагаться на его мудрость. Вот и теперь он решил последовать его совету и приказал привести к нему Касима Горбатого.

   - Можешь ли ты сделать туфельки, достойные любимой жены падишаха? - спросил он сапожника.

   - Могу, мой падишах, - с поклоном ответил тот. - Дайте мне десять дней сроку.

   Через восемь дней (на два дня раньше назначенного срока) Касим Горбатый явился во дворец с парой чудесных туфелек, отделанных золотом и украшенных драгоценными камнями. Падишах был искренне восхищен изящной работой и в тот же день преподнес туфельки своей любимой жене. Красавица пришла в неописуемый восторг от чудесного подарка, и с того времени не желала носить ничего другого. А Касим Горбатый получил от падишаха щедрую награду. На эти деньги он купил себе добротный дом и простую, но хорошую одежду, а, кроме того, смог улучшить мастерскую и набрать учеников, которые с радостью пошли к нему учиться. Через некоторое время сапожник встретил хорошую, работящую девушку, которая полюбила его, невзирая на горб на спине, за добрую душу и приветливый нрав, и согласилась стать его женой. Вскоре Аллах даровал супругам двух замечательных сыновей, а затем еще и красавицу-дочку. В общем, в доме бывшего купца, а ныне сапожника поселились достаток и семейное счастье.

   А что же настоящий Касим Горбатый, получивший тело и участь Селима? Поначалу все складывалось неплохо: жена и дети Селима любили его, будучи уверенными, что это по-прежнему их муж и отец, народу в лавке не убывало, товар шел нарасхват. Но прошло некоторое время, и скверный сварливый характер Касима Горбатого начал все заметнее проступать сквозь оболочку Селима.

   Как-то раз в лавку зашел человек и сказал, что желает купить хорошую шелковую материю. Предложенная ткань пришлась покупателю не по вкусу, и он попросил торговца показать ему другую. Прежний Селим в ответ выложил бы перед ним множество разных тканей, да еще и помог бы выбрать подходящую. Но теперь-то в теле Селима жил Касим Горбатый! Схватив с полки ткань, он грубо швырнул ее на прилавок, да вдобавок еще и обругал покупателя. Человек, в конце концов, возможно, купивший бы ткань у прежнего Селима, обиделся и ушел ни с чем. В тот же день он