идти на поводу у чувств, как бы глубоки они ни были.

— И что с ним стало, с твоим братом? — спросила Али шёпотом. И куда только боевой настрой делся?

— Ничего. Он вернулся на малую родину, взял в супруги демоницу из местных, примерно через сто лет вошёл в совет клана и умер около четверти века назад.

— Умер?

— Мы тоже смертны.

— Я знаю, но…

— На моей родине время словно течёт немного иначе. Сама жизнь там неспешна, размеренна и сурова, нравы строги, перспективы немногочисленны и все наперечёт. Потому-то большая часть молодёжи покидает подобные посёлки, как только достигает подходящего возраста, и зачастую не возвращается. В прежние времена некоторые кланы постоянно враждовали с соседями, соперничали и воевали как с другими расами, так и с себе подобными, но нынче большинство из них объединились, образовав собственное государство. Однако в таких вот наполовину затерянных поселениях день за днём, год за годом, порой даже век за веком ничего не происходит. Жизнь в их пределах неизменна, будто застывшее в янтаре насекомое, и обитатели их живут меньше, чем могли бы. Стареют много быстрее и умирают раньше.

— А за пределами?

— За пределами можно и подольше.

— Так ты ещё и меня переживёшь?

— Вряд ли, — Ройс неожиданно усмехнулся, и Али подняла голову, посмотрела ему в лицо, пытаясь понять, что его развеселило. — На такой срок не хватит ни меня самого, ни хвалёного демонического долгожительства. Больше не хватит.

— Что ж… ладно, — Али взгляд отвела, голову опустила и уткнулась в мужское плечо.

Минуту-другую стояли молча. Отпускать Али Ройс явно не торопился, а ей не хотелось высвобождаться. В конце концов, можно побыть немного в объятиях ловца, и сохранности статуса волка-одиночки это никак не повредит.

Она волчица-мизантроп.

Он нелюдимый ловец.

Почти идеальная пара, если подумать.

— У тебя там ничего не подгорит? — Али принюхалась подозрительно, но гарью с кухни не тянуло, хотя времени прошло немало.

— Нет. Я переставил, когда услышал, что кто-то открывает дверь.

— У меня холодильник пустой наполовину, только заморозка осталась.

— И пельмени.

— Ты жаришь пельмени?!

— Почему нет? Мне жареные больше нравятся.

Ну да, на вкус и цвет…

— Значит, зашёл перекусить после тяжёлого рабочего дня, — Али заворочалась в кольце рук. — И если бы я не вернулась сегодня, то и не застала бы…

— Застала бы.

Али вновь голову вскинула, глянула недоверчиво на Ройса.

— Неужели?

— Тебя это удивляет? — лицо спокойно, невозмутимо до безобразия и только ответный взгляд пристальный, каплю выжидающий, отчего волчице опять захотелось на ловца броситься, повалить на пол, прижать покрепче, чтобы трепыхался поменьше, и не отпускать.

Ибо нечего от неё бегать и предлогами всякими благовидными прикрываться.

— Да… немного, — призналась Али.

Неожиданно оно как-то. Вроде первый был против отношений и допуска её до своей жизни — или себя до её, — и внезапно передумал.

— Ты осталась, помнишь? — Ройс склонился к самому её лицу. — Так позволь остаться и мне. Теперь остаться.

Позволит.

Они оба это знают, и нет нужды повторять вслух.

— И… что дальше? — спросила тихо-тихо.

— Пельмени остыли, поди, — на губах Ройса появилась улыбка, лёгкая, понимающая. — Надо бы их подогреть. И съесть. Ты будешь?

Али кивнула.

Пожалуй. Чем не завершение вечера?