33. Пятерых расталкивают в разные стороны, они чуть не падают.
34. Хватают за руки, вытянутые вдоль тела.
35. А что делать дальше, не знают.
36. В момент замешательства появляется человек с портфелем.
Он быстро проходит сквозь толпу и отрывисто повторяет, не обращаясь ни к кому:
– Ничего не было. Все расходятся. Ничего не было. Все расходятся.
37. Анализ упрощенный: Хорошо отлаженная машина так и не срабатывает.
38. Анализ задним числом: Это несрабатывание и есть срабатывание.
39. Потом будет достаточно одного топтуна, чтобы вырывать транспаранты, в считанные секунды ликвидируя демонстрацию.
40. Демонстрантов будут судить за неподчинение милиции и заключать в тюрьму на короткие сроки.
41. У корреспондентов будут отбирать фотоаппараты и засвечивать пленку.
42. Демонстранты перейдут на индивидуальные транспаранты, с которыми можно продержаться чуть дольше.
43. А корреспонденты на машине будут подскакивать к месту демонстрации, быстро щёлкать и давать полный газ.
44. Тогда прикрепят к каждому демонстранту одну-две машины с полными комплектами и будут преследовать круглосуточно, в открытую, изматывать, не давая выйти на новую демонстрацию.
45. Но это всё потом.
46. И это потом.
Сотрудник КГБ:
– Вы пользуетесь тем, что в конституции не указано, какие демонстрации разрешены.
Один из пяти:
– Демонстрации могут быть разные. У нас демонстрация протеста.
– А зачем иностранные корреспонденты?
– Мы обращались к корреспондентам газеты «Известия» написать о нашей проблеме, они отказались.
– И правильно сделали.
– Вот и обратились к иностранным.
– Зачем это вам?
– Привлечь внимание к нашей проблеме.
– У нас этого не было и мы не позволим.
– Мы ничего не нарушаем.
– Но увидит это прохожий и, возмущенный…
– Стукнет портфелем, набитым кирпичами.
– Ну зачем уж так.
– Мы знаем, на что идем.
– Знаете и все же.
– У нас нет другого выхода.
– Вы наносите ущерб СССР, мешаете налаживанию взаимоотношений.
Дальше следуют угрозы, что можно поехать совсем в другую сторону.
47. А пока.
На месте остаются пятеро и несколько корреспондентов. И ни одного топтуна.
Рассказывать корреспондентам нечего, они всё видели и отсняли. Похоже, им неудобно оставить людей в опасности.
48. Пятеро продолжают уже ненужную игру с газетой: пытаются дозвониться из уличного автомата.
49. Пятеро растеряны. Им было бы проще, если бы их взяли.
50. Время идёт.
Газета не отвечает.
51. Ничего интересного не происходит.
И корреспонденты незаметно исчезают.
52. Пятеро переходят в сквер рядом и садятся на одну лавку.
53. «Он» и «Она» присоединяются к ним.
54. Предполагают, что будут брать, когда разойдутся.
55. Много курят и не разговаривают.
56. Сидят в буфете кинотеатра «Россия», пьют пиво и кофе.
57. Сидят в тёмном пустом зале, думают о своём, пока крутится фильм.
58. Идут по улице Горького до метро «Маяковская». Медленно идут.
59. Темнеет.
60. Чувствуют слежку.
61. Договариваются созвониться на один телефон и расходятся.
62. Один из пяти едет в метро, автобусом.
63. Идёт тёмными дворами.
64. Входит в тёмный подъезд. Бежит по лестницам.
65. Дверь квартиры не заперта.
66. В тёмной квартире свет из ванной комнаты.
67. Она стоит у раковины и через зеркало говорит: "Провела расчёской по волосам – вся раковина в волосах".
9.1996
Приложение 1
1. В 1972 году в Москве формировалась группа демонстрантов из отказников, которые стремились к активным действиям, чтобы не застрять в отказе.
Первой была демонстрация на Трубной площади.
Туда пришли небольшими группами после субботней встречи у синагоги.
В это время уходила телеграмма Брежневу о демонстрации.
Ноябрь, пустой скверик в центре площади был в снегу. Вокруг него на шоссе и тротуарах снег растаял от множества машин и людей.
Шеренга из десяти человек стала большим тёмным пятном. Демонстрантов видели, но к ним не приближались.
Кэгэбэшники не мешали, наблюдая с тротуаров.
Случайная пара прохожих набрела на безмолвных бородачей с жёлтыми звёздами на груди. Пара остановилась, как вкопанные. Два десятка глаз разглядывали их. Внезапно мужчина оторвался от женщины, заспешил от страшного видения, женщина поспевала за ним, крича: «Ты куда?»
Кэгэбэшники дали отстоять указанное в телеграмме время.
2. В сидячей демонстрации в большом зале Центрального телеграфа участников было раза в три больше.
На телеграф прибыли работники московского и всесоюзного отделов виз. Они пытались растащить людей: звали в ОВИР, обещали разобраться. Такое у них было задание, они очень старались, но безрезультатно переходили между столами, за которыми прочно засели демонстранты.
Один из овировцев совсем перетрухал:
– Мы бы хотели вас видеть в ОВИРе!
– А мы вас – в гробу! – ответил пожилой профессор Давид Азбель.
Бывший зэк, он не терял время зря, его голова покоилась на столе, глаза были закрыты.
Улов овировцев оказался мизерным: поднялся нерешительно Гриша Токер, тихий человек, отец семейства.
Уже в Израиле, много лет назад, прослышав, что ему плохо, я позвонил. Был канун Судного дня, и я попросил у него прощения. Он хрипло смеялся. Через несколько дней он умер от тяжёлой болезни – светлая память ему.
Работник пуговичной фабрички, он был единственным с пуговичной секретностью. Мы его очень понимали, а он пошёл на выход с опущенной головой.
Через пару часов он вернулся на своё место, встретили его весело, а он у всех сидевших рядом просил прощения. Его успокаивали: с пуговичной секретностью только так и действовать.
Богемному художнику Збарскому, сыну первого хранителя тела Ленина, обещали в ОВИРе настоящий сюрприз, но он в ответ только гордо закурил очередную шикарную сигарету «Марлборо» и, высокий, красивый, богатый, графом вышагивал по залу, и видно было, как он