променял? — чокнутая Марго хрипит, наверное, от ужаса.

Ну, я тоже в шоке, отлепиться от соседа пытаюсь. Только этот странный парень еще больше зажал. Весь лоб исколол своей жесткой щетиной.

— Потерпи немного, пожалуйста, — он коротко шепчет. — Марго, ты мою девушку пугаешь. Мы же собирались по рабочим вопросам и все уже решили. Значит, тебе пора.

Бешеная блондинка с выкриком «Ты еще пожалеешь!» обиженно несется в сторону лифта. Цокот каблуков отдаляется.

А я наблюдаю за ней и думаю себе…

Так вот, значит, как это называется? Устраивать свидания, ругаться и на меня нападать — для этих ненормальных рабочие вопросы.

Ну-ну, я так и поверила. Конечно, коллеги, а кто же еще? Вместе в дурдоме работают.

Спохватилась, тут же вырываясь из хватки соседа.

— Ты хоть Глеб? — прямо в лоб.

— Я-то да. А ты вообще откуда свалилась, грязнуля? — теперь он не корчит из себя, что рад мне, а кривится. — Ты же меня чем-то липким испачкала.

— Можно подумать, я просила меня за руки хватать и лезть обниматься.

— Так получилось, — он пожимает плечами. — Ты сидела под моей дверью на чемодане.

— И что? Сразу в девушки записывать? — нет, я не могу успокоиться, злюсь.

— Забудь, на пару минут помогла, и спасибо. Лучше скажи, что это за липкая гадость?

Парня больше всего беспокоит футболка. Он даже не смотрит на меня. Опустил глаза и трогает пятна на ощупь.

— Сам ты гадость! Если бы не твоя… — как бы помягче обозвать его буйную злюку? — Если бы не твоя знакомая, то мое вишневое варенье осталось бы целым. Она мою сумку скинула с лестницы. А теперь что мне делать? Все-все возвращай!

Перечисляю подставку для красок, компас и чашку. Глеб на меня смотрит, как на сумасшедшую.

Ладно, тогда пойдем по-другому.

— Сначала отдай ключи. Тетя Ира тебе для меня оставляла. С сегодняшнего дня буду жить в ее апартаментах. Ну?

Теперь сосед внимательней присматривается ко мне, оставляя в покое вишневые пятна.

— М-да… Ирэн что-то такое говорила. Сначала покажи документы.

Ой, какие мы ответственные вдруг.

Как нападать и обниматься, то лез ко мне без паспорта. Теперь же делового включил. Ну и вообще, в его чертах есть что-то строгое, странный сосед мне попался.

— Они в чемодане. Сам достань, чтобы я вещи не выпачкала.

Показываю, в каком отделении паспорт.

— Ой, не то, не то. Перепутала! — кидаюсь его прогонять.

Все, поздно. Глеб уже вытянул мой лифчик в горошек, а за ним и трусы с Микки Маусом.

— Твое нижнее белье не похоже на паспорт, — поднимает на меня смеющийся взгляд.

А я… я горю, щеки уж точно как свеклы.

— В д-другом отделении, — выдавливаю из себя, сгорая от позора.

Никто еще никогда из парней не держал в руках мое нижнее белье. Зато сосед везде успел. Сначала облапал, а потом и размер груди оценил. С трусов вообще, гад, посмеялся. У-у-у.

Вот уже с первого дня встречи, чувствую, что никогда с ним не подружусь. Буду мимо проходить, а встанет под моим окном, то плюну.

— Есть, нашел.

Глеб заглядывает в паспорт. Читает вслух, сверяя по мне фотографию.

— Угу-угу, Горская Полина, девятнадцать лет. Ирэн так о тебе и говорила. Слушай, так это же получается, что ты оседлала барана и снесла домик лесника?

Мне интересно, тетя не могла что-то получше обо мне вспоминать при соседях?

Хотя, если подумать… Глеб в ее вкусе. Красавчик. Тетя в последнее время находит мужей помоложе.

Ой, что это я? Меня не касается. Бесит сосед.

— Будешь ко мне приставать, и твой домик снесу, — заботливо предупреждаю.

Глеб вздрагивает и скрывается за своей дверью.

Возвращается быстро.

— Не волнуйся, Полина. Сейчас тебе помогу и варенье возмещу.

Сам открывает соседнюю дверь ключом. Закидывает в прихожую мой чемодан и сумку. Снова к себе ныряет. Выходит с пакетом апельсинов.

— Вот тебе, жуй и не кашляй. Передавай привет Ирэн, если что.

И всё. Соседский нахал уже точно смывается к себе.

Эй? А ничего, что у меня аллергия на цитрусы? Как он мне возместил, спрашивается?

Поглубже вдыхаю и выдыхаю обиду. Нет, сосед не испортит мне жизнь в мегаполисе.

Прощать мои мучения с вещами не хочется. Но я добрая девочка, постараюсь.

Ладно, чуть позже постараюсь.

Опускаю руку в сумку. Хорошенько там зачерпываю сиропчик из разбитой банки. И от всей души смазываю бездушному Глебу ручку двери. Пусть он тоже не кашляет.

Мне мгновенно легчает. Просто буду мимо него проходить. А быть может, и не скоро столкнемся. У него свои дела, у меня свои. Нашла я о ком думать.

Есть и приятнее дела.

Самый кайф начинается внутри квартиры.

Ух, многие мои мечты уютно поместились здесь. Кухня сверкает белизной, зная тетю, здесь вряд ли кто-то готовил. Барный стол с двумя высокими стульями стоит возле большого панорамного окна. Раньше такие только в фильмах видела.

Гостиная просторная, мебели нет. Под стенами подушки валяются и маленький столик. Такой, как на картинках для китайских чайных церемоний. Ничего не поняла, но зато сидеть будет мягко.

В спальне вообще шикардос. Красный потолок, огромная кровать и на стенах гирлянды развешены со странными амурами. Присмотрелась. Не амуры они. Какие-то тролли, одни злые, другие смеются, третьи вообще срам устроили. Ничего себе, у тети освещение.

В ванной я уже окончательно расслабилась. Теплая водичка. Пена такая пушистая. Балдеж. Дома у нас есть только душ во дворе и неподалеку горный источник.

После купания принимаюсь за вещи. Перестирала все дважды. На некоторых вещах придется пройтись еще пятновыводителем. Ох, и задали мне соседи работку. Разговариваю по телефону с родителями. Конечно, ни словечка не выдаю о том, что со мной приключилось. И так еле отпустили. Вернее, тетя уговорила, что мне надо мир дальше гор посмотреть. Скорей бы завтра уже наступило!

Время еще не позднее, на месте не сидится. Кушать охота. Бегу на выход в ближайший магазин. Вот был бы сосед нормальным, я бы у него спросила и потом угостила. А так, пошел он. Пусть его блондинка кормит красотой.

Перед выходом узнаю у сторожа, где находится поближе продуктовый. Благодарю хорошего дядечку, и тороплюсь за покупками. Беру в магазине самое необходимое на ужин, йогурт на завтрак, особо не нагребаю, лучше завтра еще зайду.

Выхожу из лифта и притормаживаю…

Слышу голос Глеба, нахального соседа.

Вдруг опять нападут? Я только продукты купила, выкинут. А мне потом как? Не хочу голодать с его апельсинами.

— Глеб Романович, вы такой добрый. Такой хороший!

Это чей-то тонкий женский голос, не его, бархатистый и низкий. И не злобной блондинки, визгливый, скрипучий.

— Сделай, как я сказал, и будет все в порядке, — спокойненько