На покосившейся железной ограде в заснеженном парке сидел тощий мальчишка лет четырнадцати. Раскачиваясь из стороны в сторону, привлекая к себе внимание прохожих, но, заглянув ему в глаза, те старались поскорее уносить ноги, кутаясь плотнее в свои шарфы и куртки. Пацан ловко извлёк, будто бы из воздуха, зажигалку и, чиркнув ею смачно затянулся. Лениво оглядывая скользящие сквозь облачко дыма фигуры прохожих, он то и дело, словно и сам не замечая этой механической привычки, поглаживал карман чёрного, потрепанного временем пальто.

Рядом с ним, хлопая массивными смоляными крыльями, приземлился ворон. Нахохлившись, птица распушилась, напоминая чёрную дыру на фоне заснеженного парка. Зима в этом году лютовала. Но мальчишка словно и не замечал пробирающего до костей мороза, тряхнул вихрастой макушкой и хмуро воззрился на соседа. Ворон, переминаясь с лапки на лапку, повернул голову. Неожиданный прохожий мог бы поклясться, что эти двое – старые знакомые.

– Хватит отлынивать, работёнка есть, – обратилась к нему птица, скрипучим старческим голосом.

– У меня отпуск…

– Кончился вчера, – закончил за него Ворон.

– Ой, да ладно…. Будто без меня мальчиков на побегушках нет, – парнишка затянулся и метко пульнул щелчком окурок в стоящую неподалёку урну.

– Янис, заканчивай валять дурака, – Ворон ущипнул острым полированным клювом собеседника за палец.

Янис зашипел, одёргивая руку и рассматривая пострадавший палец. Ворон же переменился, изображая самую обыкновенную птицу, прогуливаясь туда-обратно по скрипучей проржавелой ограде.

– Кар-р? – он явно был доволен собой.

– Да блин! Давай свой список…. – Янис насупился, скрестив руки на груди. В ту же секунду в воздухе пахнуло серой, так остро резанувшей обоняние на морозе, и на колени упал маленький, перевязанный тёмной лентой свиток. – Отдохнуть нормально не дают, влиться, так сказать в рабочий процесс…

– Не ной.

Ворон, оттолкнувшись от ограды, расправил крылья и взмыл вверх, невзначай задевая пушистые еловые лапы, раскинувшиеся над тем самым местом, где сидел хмурый парнишка. Янис яростно выскребал снег из ворота пальто, посылая вдогонку пернатому злодею обещания скорейшей расправы. Незадачливый зритель мог бы подумать, что парнишка, одетый не по погоде, и правда вёл диалог с птицей, но это, конечно же, совершенно невозможно.

***

Череда нелепых случайностей всегда будет для этой жизни более естественным порядком вещей, чем самый продуманный план.

День у Яниса не задался с самого начала. Словно список сегодняшних клиентов ему лично подбирала Верховная, чтоб повеселее. Все клиенты оказались диво оригинальны на свою смерть: один любитель батутов, другой решил сэкономить, закупая пиротехнику у подозрительных парней, дамочка, что фанатично обливалась дезодорантом с ног до головы дважды в день, скошена по причине отравления бутаном, ну и разномастный букет алкоголиков всех мастей и расцветок сопровождал весь день….

Парень бухнулся на скамейку, устало потирая лоб. Удача, словно маячившая где-то неподалёку, все время ставила подножки, и он то поскальзывался на выпавшем из рук баллончике аэрозоля, то окунался ногой в лунки у идиотов-рыбаков. Таким образом, к концу списка нервы натянулись до предела.

Кто бы что ни придумывал о величии смерти, неуязвимости её для бренного мира…. Все это было не так правдиво, и случайные травмы на работе сопровождали каждого жнеца. Да, убиться не было возможности, физически пострадать, но моральный износ от профессии шёл по пятам, иногда наступая на ногу. Янис вновь машинально погладил карман пальто. Там как раз лежало то, что могло причинить вред его не убиваемой шкуре, Коса Смерти. Развернув пергамент, пробежавшись взглядом по зачёркнутым строкам, он остановился на последнем пункте.

№ 1692 Измайлова Анна Константиновна.15 лет. 19:35. Перелом шеи.

Извлекая из внутреннего кармана маленькие потёртые часики, с лёгким хлопком открывая циферблат, сверился. Треснутое дутое стекло укрывало стрелки, что замерли на 19:01.

–Ну что, раньше встану – раньше сдам рапорт, – пробурчал он себе под нос.

Выхватив жестом фокусника из рукава пальто сплюснутую овальную железячку, украшенную разномастными шестерёнками, и, крутанув одну из них с тихим хлопком растворился в темноте.

***

В лесу было тихо, только кроны скрипели где-то высоко-высоко, царапая хмурое небо острыми пиками. На белоснежном фоне резко выделялась фигура, сложно сказать какой комплекции, ибо вся она укутана во множество слоёв одежды, словно капуста. Фигура пританцовывала, ритмично похлопывая по своему бедру, щёлкая кнопками на маленьком чёрном плейере, подбирая саундтрек к этому дню.

Снежинки кружили вокруг, подхватываемые потоками воздуха. Крупные, остроконечные, такие снежинки бывают только в очень холодную пору. Они, как божьи коровки, только совершенно ледяные, кружили вокруг, оседая на огромном, словно одеяло намотано вокруг шеи, шарфе, на большой пушистой шапке и пальто, надетом прямо по верх куртки. Сапоги переступали друг за дружкой, правый все время стремился догнать и поравняться с левым, а левый все время неумолимо ускользал дальше, ведомый льющейся сквозь мембраны наушников джазовой композицией.

Она, а это была именно Она, судя по выглядывающим между шапкой и шарфом глазам и конопатому носику, маленькому росту и длинной юбке, торчащей из-под всего этого модного безобразия. Она танцевала. День выдался не из простых. Для подростков вообще каждый день не прост, она это понимала, но так и не смогла совладать с бушующим ураганом эмоций – отправилась в любимое путешествие меж уходящих ввысь еловых стволов и пушистых ледяных сугробов.

Девушка рассчитывала прогуляться, спуская пар, погружаясь в любимый мир фантазий, ускользая дальше и дальше от этой неприятной реальности. Но у судьбы были на неё другие планы. Хлопок, раздавшийся неподалёку, не привлёк её внимания, но вот поток ругательств не мог не пробиться сквозь звуковые волны.

Приземлившись прямо из воздуха на корку, припорошённую снегом, Янис никак не ожидал подвоха. С хрустом белоснежная равнина треснула, и он, неуклюже взмахивая руками, провалился в сугроб прямо по пояс.

– Дьявол собачий!!! – взревел и без того доведённый до ручки мальчишка, и даже эхо в этом лесу словно издевалось, искажая голос, рассыпаясь во все стороны «собачий… собачий… собачий…»….

Они