такое не согласная! Ты обещал!
– Ша, дура. У него пачка соток в банковской упаковке. Может, и еще есть.
Быстрая рука обшарила санинские карманы. Подняла упавший вещмешок.
– Мама моя, ты погляди! Тут сорок кусков! Больше!
Пол качаться перестал. Санин поморгал, чтобы зрение прочистилось. Макушка онемела, боли пока не было.
– Бита, он еще живой. Шевелится… – испуганно сказала женщина.
– Щас перестанет. Не трясись, Нелька, всё чисто будет. И тебе отслюню. Не обижу.
Приблизились две ноги: широкие штанины, заляпанные грязью ботинки. Санин схватил правой рукой левую щиколотку, левой – правую, резко дернул на себя.
Грохот, стук.
Бита рухнул навзничь, приложился затылком об пол, но закричать не успел. Не встав, а лишь приподнявшись, Санин прыгнул на распростертое тело, крепко взял пониже ушей голову с вытаращенными глазами, вывернул. Хрустнуло, и глаза таращиться перестали.
Громко завизжала проститутка.
– Цыть! – повернулся к ней Санин.
Умолкла.
Женщина попятилась, уперлась в стену, сползла на пол. Пухлое лицо колыхалось, накрашенные ресницы с неестественной быстротой хлопали. Из-под распахнувшегося халата виднелись толстые ноги, розовые кружевные трусы.
Санин подошел, сам на себя удивляясь. Неужели минуту назад он собирался обнимать это мясо? Теплое, мягкое, податливое… Дерьмо тоже теплое, мягкое и податливое.
Передернулся. Женщина тихо заскулила, закрылась ладонями. Ногти сверкали алым лаком.
Нужно было с ней что-то решать.
– Тронешься с места – убью, – сказал он вслух. – Поняла?
Кивнула. Подняла локти в ожидании удара.
Он вышел во двор, осмотрелся. Всё было тихо. Если кто из соседей и слышал крики, тут это в порядке вещей.
Заглянул в уборную. Подергал дощатый настил. Вернулся в дом.
– Вставай. Поможешь. За ноги его бери.
Ухватил труп под мышки. Бикса взяла за лодыжки. Лицо отворачивала.
– С крыльца быстро, – приказал Санин.
Он подобрал в прихожей, около дров, топор, сунул за ремень.
В нужнике несколькими ударами отодрал доски. Перевалил в открывшуюся черную дыру мертвое тело. Спихнул.
Глухой плеск, зловонная волна.
Приладил крышку обратно, подстучал обухом.
До приезда золотарей не найдут, а те раньше весны не появятся.
Что делать с бабой?
Убежать она не пыталась. Стояла, тряслась.
Санин взял ее за плечи, придвинул.
– На меня смотри.
Зажмуренные глаза открылись, уставились на него с ужасом.
– За ним в выгребную яму хочешь? Нет?
Голова мотнула раз, другой и уже не могла остановиться. Санину пришлось шлепнуть ладонью по щеке.
– Тогда так. Сейчас соберешь манатки. И исчезнешь. Хоть слово кому обо мне скажешь – я тебя найду. Раньше чем через две недели не возвращайся. Если, конечно, не хочешь снова со мной встретиться. Тем более я не один буду, с корешом. По сравнению с ним я – киса пушистая. Он тебя живой не отпустил бы. Поняла?