светящимися капиллярами щёки, и отражения людей ярко вспыхнули в глазах «осьминогов».

Щупальца пали, из глаз покатились слёзы, губы каждого прошептали своё:

— Мамочка!

— Мариночка, милая!

— Витюша, сынок!

Люди широко развели руки, и чудовища бросились к ним в объятья, а чёрные пернатые тела стали меняться, приобретая человеческие пропорции.

Спустя минуту, пары, держась за руки, с тёх сторон подошли вплотную к стреле и коснулись клубившегося чёрным дымом оперения.

Вспыхнул яркий свет, растворяя слепленные из киселя тела, когда сознания бывших «осьминогов» обрели целостность и устремились туда, где их уже ждали души умерших близких.

Дыхание перехватило, в глазах на миг потемнело, а потом Вера увидела Мировое Древо. Словами оно было неописуемо, но так прекрасно, что всё её существо охватил восторг.

Велес великий ступил из Яви в Правь, а Костя остался стоять на пороге, ибо ни одному живому человеку нет хода в царство Богов. Девушка видела, как яростно бьётся у парня сердце, и как пульсирует в нём разросшаяся в густую сеть рыбка-подвеска. Видела она и свою совсем истончившуюся заслонку, и Катины провода, и даже саму каракатицу.

— Ты видишь всё, — прошептала та. — Ты можешь получить могущество и власть над всем вашим миром, если…

— Я уничтожу тебя! — перебила её мегалампочка, увидев, как из Прави вырвался ослепительный свет.

— Сила! — золотая тварь мягко засмеялась. — Стань ею! Будь единственной, стань нами…

— Тебе конец! — Вера сорвала остатки заслонки, давая дорогу свету Богов.

Он потоком обрушился на Костин светак и пронизал его насквозь, сметая влияние иномирного артефакта и восстанавливая нормальную жизнь потоков. Сеть распалась на отдельные искры, они стремительным золотым вихрем вылетели наружу и ударили в Верин светак. Девушка и глазом моргнуть не успела, как её потоки сами жадно поглотили дополнительную силу.

— Сюда! — смех иномирного создания стал громче.

Оглушённая и опьянённая новой мощью девушка рванулась за светом, посланным Богами из Прави. Смех каракатицы оборвался, и Верин светак всосал новый золотой вихрь, стократ больше предыдущего.

Ещё!

Она просканировала пространство и засекла ещё одну каракатицу поблизости: только что проглоченная соплеменница призвала её для наладки поставок обработанного человеческого «сока», который вот-вот должен был политься сплошным потоком. Вера направила к ней божеский свет и поглотила новый, чудовищно огромный, золотой вихрь.

Ещё!!

Следующая оказалась чуть дальше и попыталась скрыться, но не успела.

После поглощения трёх каракатиц свет из Прави иссяк, полностью истратив весь свой ресурс, но Вера уже не нуждалась в его помощи.

«Стань Богиней, стань выше всех ваших богов, стань Единственной!» — шептала и пела в ней неслыханная и невиданная ранее сила.

Хрустнули, расправляясь за спиной огромными полотнищами, золотые крылья, и Вера взмыла в немыслимую высь, оглядывая переплетение пространств. После бесславного распада своих собратьев, остальные каракатицы, не будь дураками, скрылись в многомерных просторах Вселенной. Поиск их требовал методичности и долгих постоянных усилий — ни на то, ни на другое терпения у Веры сейчас не было. Её свежая колоссальная мощь требовала немедленного выхода, применения, и то, что было когда-то девушкой, устремилось к Мировому Древу.

Разрушить?.. Подчинить?.. Переделать?.. Идеи роились во множестве — она могла сделать всё, что угодно, и…

Мировое Древо раскинулось перед ней во всём своём великолепии, могучее и прекрасное, со светлой Правью и сумрачной Навью — двумя равновесными полюсами — хранителями мира Яви, мира живых людей и природных Духов, — он покоился между ними, связанный бессчётным количеством «ветвей» и «корней».

Невероятное единое целое.

И оно было доступно! Осознание этого просто взрывало разум изнутри, и всё её новое существо жаждало немедленного подтверждения собственного могущества.

«Такие способности неизбежно уничтожают человеческую природу… — эти слова Костиного отца сами, без всякого с её стороны желания, вдруг ясно прозвучали в сознании. — …Мораль, сострадание, любовь к ближнему — в общем, всё то, что делает нас людьми, кажется ерундой и сущей мелочью!»

Вера смахнула их, словно досадно звеневшую возле уха мошку.

— Остановись! — Всё воинство Богов выдвинулось из Прави, преградив путь существу с безумием в ярко сверкавших глазах и необъятными золотыми крыльями за спиной.

Во главе был Перун — Вера ухмыльнулась, вспомнив явившегося Деяне огромного среброголового, златоусого мужа на коне с огненной гривой, на поясе всадника была секира и громовая палица, в руках — лук и стрела золотая…

На самом деле Бог вовсе не походил на человека и выглядел сейчас совсем по-другому: просто некая сила, что пыталась оградить Мировое Древо от вмешательства агрессивного сверхсущества. Вера могла одним махом смести всех этих смешных Богов со своего пути так же легко, как ветер сдувает семена с созревшего одуванчика, тем более что они изрядно ослабели, дробя потребителей человеческого «сока» на искры.

«Будь Единственной! Стань нами!» — смысл этих слов вдруг встал в полный рост, и она поняла, почему каракатица не боялась распада и смеялась, превращаясь в золотой вихрь. На том уровне, где находилась сейчас Вера, смерти, как таковой, уже не существовало, и, поглотив искры, Вера действительно стала…

Ей вдруг снова вспомнилось, как Десятов-старший говорил про мегаспособности. Про их власть. Власть над разумом. Что это не ты используешь их, а они — тебя. Бывшее девушкой существо чуть отступило, придержав свою, уже готовую выплеснуться и сокрушить любую преграду, мощь. Боги замерли, внимательно следя за каждым её движением, а Вера в это время нашла Илью взглядом: он пытался утешить сына — тот стоял на коленях возле бездыханного тела, рядом столпились Лесавки в бисерных браслетах-фенечках и ярких платочках. Костин светак был затоплен болью — ничего не осталось другого, одно только безмерное чувство утраты любимого человека… Парень плакал над лежавшим возле пня телом, Веры в нём давно уже не было — слёзы капали на пустую человеческую скорлупку…

Перун заметил что-то в её глазах и отступил в сторону, пропуская вперёд Велеса.

Она могла завязать водчего узлом или разорвать на отдельные молекулы и развеять их по Вселенной, но тот лишь улыбнулся, без страха взял её за руку, повернув к корням Древа.

И тогда перед Верой вдруг простерлась, открывая своё сумрачное величие, Навь.

Почти полтора десятка веков лысори объедали попадавшие в преддверье мира